Часть 2. СЫН ТЬМЫ

(продолжение)

 

25.    Надменная девчонка

26.    Пояс Линды Стон

27.    Битва за площадь

28.    Ссора

29.    Мои друзья

30.    Пелага

31.    Если своих крыльев не имеешь, то чужие не поднимут

32.    Любовные дела

33.    Где Олеко?

34.    В кабаке пьяниц

35.    Зиба

36.    Осень

 

 

25. НАДМЕННАЯ ДЕВЧОНКА

 

Одним из моих постоянных мест работы была небольшая, шагов тридцать в ширину и длину, площадка с маленькой шонтой[1], в которой скапливалась дождевая вода. Каждое утро я спешила сюда, располагалась у шонты, раскладывая свои принадлежности, и принималась шлифовать пояса всем желающим. В это утро таких оказалось что-то маловато. Окинув опытным взглядом площадь, я поняла, что никто из присутствующих, пожалуй, не рвался, чтобы ему почистили пояс. Кто торопливо проходил через площадь, кто не спеша прогуливался. Пора размять ноги, решила я так про себя и принялась складывать инструменты в сумку. Неудачно схваченная щетка выскользнула из моих рук и, стукнув о камни, откатилась в сторону как раз под ноги маленькому мальчишке, в этот момент медленно проходившему мимо с девочкой моих лет. Он поднял щетку и подал ее мне. Я, улыбнувшись, взяла и не успела поблагодарить, как сопровождавшая мальчишку девочка дернула его за руку и с негодованием произнесла:

– Тучка, не хватало еще, чтобы ты помогал нищенке!

Я сделала "большие глаза", взглянув на говорившую. Ее хитил носил печать былой роскоши, но сейчас он был грязным и основательно потрепанным. Впрочем, как и у мальчика.

– Ну куда уж мне до Вас, со! – насмешливо протянула я.

Девчонка вихрем развернулась и подскочила ко мне.

– Не смей сравнивать меня с собой, грязная темень! – ткнула она пальцем.

– Эка важная сыс!

– Да ты... – взвилась девчонка, но мальчишка схватил ее за руку и потянул.

– Ну, Пелага, пойдем. Разве ты забыла, зачем мы шли?

– Да, Пелага, – подхватила я, – послушайся Тучку – кати своей дорогой.

– Не указывай мне!

– Я не указываю, а даю добрый совет. У меня хорошее настроение.

Тучка продолжал тянуть девчонку за руку, и она нехотя позволила увести себя, бросив напоследок:

– Невежа! Темень!

Отошли они недалеко, обогнули шонту и присели на ее край. Я находилась как раз напротив по другую сторону.

Мальчишка, возраста Лиры, стоял перед подружкой – у него были чисто-розовые волосы и голос с забавной хрипотцой – и говорил:

– Зачем ты так, Пелага. Мы же ищем Олеко. А ведь он такой же бедный.

– Тучка, перестань указывать мне, – сердито и с досадой сказала девочка. – Думаешь, мне так уж охота тащиться к нему на поклон?

Я отошла от шонты, чтобы не слышать разговора, и совсем кстати отвлекла от них подошедшая ко мне богато одетая молодая красивая женщина с ярко-желтыми локонами и большими сиреневыми глазами в черных ресницах. Когда я обернулась ей навстречу, она улыбнулась, блеснув ровным рядом белоснежных зубов, и мягко произнесла звонким голосом:

– Держи, – и протянула мне клаку.

Я покачала головой:

– Я не нищий.[2] Давайте я лучше почищу вам пояс.

– Боюсь, что невозможно: сегодня я без пояса, – женщина распахнула легкий летний плащ, открыв под ним богатый строгий хитил. Талию перехватывала золотая веревка.

Женщина с сожалением улыбнулась и пошла дальше, но через некоторое время вернулась.

– Я здесь в первый раз и, кажется, заблудилась. Ты не знаешь, где этот дом, – она показала мне бумажку с адресом.

– Тут, совсем близко. Если Вас не смутит мое сопровождение, то я могу Вам показать, со.

Вдоль улиц, по которым мы шли, тянулись аккуратные четырех-, пятиэтажные дома с изящными окошками. В этом районе жили более-менее обеспеченные люди. Но женщина, которую я вела, была из гораздо более богатого слоя.

– Вот мы и подошли, – произнесла я, когда мы подошли к нужному дому.

– Так быстро? – спросила молодая женщина, оглядываясь.

– Я провела вас наикротчайшим путем, со.

– Спасибо.

– Я надеюсь, вы сможете найти дорогу обратно?

– Да. – Женщина внимательно посмотрела на меня. – Я сужу по твоей речи – ты не похожа на нищую.

Я пожала плечами.

– Теперь ты заслужила, – сказала со, протягивая монету.

– Я не зарабатывала, я вам просто помогала.

Женщина тряхнула желтыми локонами.

– Ты успела бы почистить кому-нибудь пояс. Из-за меня ты потеряла время.

Я молча развернулась и пошла.

– Девочка, девочка, – крикнула мне вдогонку женщина, я оглянулась. – Скажи хоть, как твое имя.

– Тигриный Глаз.

Когда я вернулась, парочка все еще сидела на прежнем месте. Я прошла мимо на свое место, не обращая на них внимания. Перегнувшись через борт шонты, я протерла застоявшейся водой лицо и сбрызнула волосы. За год они отросли и прикрывали уши. "Пора бы стричь", – уныло подумала я.

– Вот опять появилась, – заслышала я ядовитый голос девочки.

– Ну, Пелага, перестань. А вдруг она знает Олеко?

– Ничего она не знает. Кто с ней водиться будет? Такая грубиянка. Невежа.

– Что же делать? Пелага, нам говорили, что где-то в этом районе работает Тигриный Глаз и она поможет найти Олеко. Может, эта девочка знает, где Тигриный Глаз?

– Тучка!

– Пелага, – не унимался мальчонка, – а может, она и есть Тигриный Глаз?!

– Ну, Тучка, ты загнул! – прошипела Пелага. – Ты с ума сошел? Сравнил эту невежу и Тигриный Глаз! Ты не помнишь, что рассказывали во дворе? Какая она!

– Мальчишка говорил – ненавидит сыс, – почему-то с ехидцей произнес Тучка.

– Тучка, ты опять?!

– Пелага, мы-то уже не богатые.

– Ты прав, братец, – вздохнула Пелага, – поэтому найдем Олеко. А эта девчонка, наоборот, дружит с сыс, – резким голосом подчеркнула она брату.

Маленький Тучка упрямо топнул ножкой.

– Запомни, Тучка, – чуть повысила голос его сестра, – ничего, ни о ком эту невежу я спрашивать не буду! Понял?!

Я сладко потянулась. Что-то Тара не приходила и Арнык... Я навострила уши и екнуло сердце: кто-то вдалеке горланил знакомую песню:

– Р-раскинулось морре широко,

 И волны бушуют в дали-и...

На площадь на большом трехколесном велосипеде в окружении сладостей, пряников, леденцов и баночек с напитками въехал Арнык.

– Эй, привет! – взмахнул он мне розовым платком.

– Привет, Арнык, – ответила я и рассмеялась. – Ты своей песней всех покупателей распугаешь.

– Вот допою, начну другую – она веселее. Олеко научил новой песне.

 Я дойду до края земли,

 Я увижу солнца восход,

 Я услышу, как море поет,

 Я узнаю, где ветер живет.

– Ты Олеко видела? – как всегда без всякого перехода спросил он.

– Пока нет.

– Он передавал тебе привет. Я покатил дальше. Р-раскинулось море ширроко...

 Он горделиво покачивал головой и важно смотрел вдаль, крутя педалями, и я подумала, что он, должно быть, представляет себя этаким бывалым капитаном. Эта мысль вызвала у меня улыбку и привела в восторг.

– Постой, Арнык, – крикнула я внезапно для себя, – я с тобой.

Я сдвинула в сторону леденцы и присела на освободившееся место на полке.

– Опять начинать заново, – добродушно проворчал Арнык. – Раскинулось море широко...

 

 

26. ПОЯС ЛИНДЫ СТОН

 

 – Доброго дня, со, – пожелала я очередному клиенту, почистив его пояс и получая свою плату.

– Неплохо, Арнык, а? – обратилась я к приятелю.

Я работала на той самой площади что вчера, а Арнык со своим велосипедом и товаром присоединился ко мне и находился рядом.

– Ага, – поддержал он. – Здорово мы придумали: пока ты чистишь пояс, клиент, ожидая, покупает соку, сладость.

– Хорошо бы приобрести складной стульчик для клиента, – поделилась я, – и пригласить к нам Тару. Говорят, она стала продавать газеты, я ее давно не видела. Тогда бы клиент, ожидая пояс, сидя на стуле и потягивая сок, покупал и читал газеты.

– Ну и планы у тебя, Тигриный Глаз, – поразился Арнык.

Я принялась подзывать клиентов:

– Подходите, подходите, начищаем пояса.

Пока я так горланила, Арнык, покинув меня, поехал делать круг по периферии площади в поисках охотников за сладостями. Вдруг за спиной я услышала взволнованный отчаянный голос:

– Девочка! Тигриный Глаз!

Я обернулась. Ко мне бежала вчерашняя богатая женщина. Сейчас она выглядела не столь элегантно – ее ухоженные локоны растрепались и беспорядочно падали на плечи. Красивое лицо исказил страх.

– Помоги, – задыхающимся прерывистым голосом проговорила она и оглянулась. Сделав отчаянное лицо, она присела передо мной, сняла свой пояс, а затем мой и поменяла местами. При этом она в тревоге бросала взгляды назад.

Я смогла убедиться насколько тонка талия моей новой знакомой: ее пояс был мне как раз, лишь чуть великоват, то есть свободен. Ничего не объяснив, женщина бросилась бежать. Я посмотрела ей вслед, затем оглянулась. На площади показались трое мужчин, увидев мою нуритянку, погнались за ней следом. Один бросил на меня взгляд.

– Со, – произнесла я простодушным голосом, прикрывая пояс женщины сумкой, – почистить вам пояс?

Но он пробежал мимо.

– Что случилось? – подъехал взволнованный Арнык. – Что за сыс?

Я достала из сумки веревку, сняла пояс женщины, перевязалась и, сложив пояс в сумку, вручила ее Арныку.

– Что, что такое? – не понял мой приятель, когда я ссадила его с велосипеда.

– Мне нужно проследить за ними.

– Ну ладно... – растерянно проговорил Арнык.

Незнакомцев я заприметила, когда они уже настигли женщину.

– Отдавай пояс, – крикнул один из них.

Другой, не дожидаясь ответа женщины, прижавшейся к стене дома, схватил ее за пояс и дернул на себя. Пояс оказался у него в руках.

– Чума Нурити! – вскричал мужчина. – Это не тот пояс!

Он принялся тормошить его, пока из внутреннего кармашка не выпал мой золотой с бриллиантами кулон.

– Неплохая вещица, – заметил незнакомец, забирая его себе.

Еще несколько потеребив мой пояс и не найдя того, что искал, он в бешенстве швырнул его на землю.

– Куда ты дела пояс?! – с яростью прошипел нуритянин, обращаясь к женщине.

– Она спрятала его где-то по дороге, – предположил третий. – Из дома она выходила в нем.

– Отвечай, Линда Стон, или тебе будет худо!

Я совершила оплошность, сильнее высунувшись из-за угла, потому что женщина, увидев меня, в страхе расширила глаза, и мужчины обернулись.

– Она была около этой девчонки, – крикнул один из них. – Я думал, мне показалось. Она отдала пояс девчонке!

Двое мужчин как по команде бросились ко мне. Я особо не размышляя развернула велосипед и поколесила прочь во все свои силенки. Я впервые нажимала на педали и устраивала гонки на велосипеде, и, может быть, поэтому, обернувшись, я увидела, что один из нуритян догоняет меня. Я схватила пригоршню арныкиных круглых леденцов и бросила через плечо. Преследователь покатился на них и шлепнулся на землю. Я, конечно, не стала дожидаться, пока он поднимется, тем паче что приближался второй.

Завидев меня, Арнык бросился навстречу.

– Мотай отсюда! – крикнула я приятелю, бешено крутя педали и объезжая его.

Он развернулся и с любопытством посмотрел на мужчину, который пытался перерезать мне путь и настигал огромными прыжками. Арнык пошвырялся в моей сумке, достал бутылку с жидкостью для начищения поясов. Размахнувшись, он бросил ее прямо перед преследователем. Бутылка грохнулась, расплескав масляную жижу. Ступив на образовавшуюся лужу, нуритянин поскользнулся, проехался на пятках и, отчаянно махая руками, грохнулся на спину.

Я уступила Арныку место за рулем, а сама пристроился сзади. Арнык рванул, пока не опомнилась преследователи. Он свернул за угол на широкую дорогу, проехал немного и, развернувшись, спустился за обочину в углубление, скрытое от глаз кустарниками.

– Что будем делать? – возвращая сумку, спросил Арнык после того, как я коротко ему все рассказала. - Что в поясе, а?

– Отвернись, – приказала я. Он послушно отвернулся.

Я сняла веревку, повязанную вместо пояса, отстегнула пряжку на плече и спустила хитил до талии. После таких приготовлений достала пояс женщины – скромный, покрытый металлическими клепками – и пристегнула его на голое тело. Пояс хранил не мою тайну, и я не собиралась ее раскрывать. Я привела себя в порядок, вновь повязалась веревкой и сказала:

– Можешь смотреть.

– Что ты собираешься делать? – повернувшись, опять спросил Арнык.

Мы притихли: мимо пробежали наши преследователи.

– Она скрылась! – крикнул один. – Что будем делать?

Их мучил тот же вопрос, что и Арныка.

– Я найду красноволосую девчонку! Она поплатится. Сукопа! Я убью ее.

– Как ты найдешь ее?

– Линда Стон знает ее. Она скажет, где девчонка.

– Думаешь?

– Иначе я выбью ей зубы. Пошли.

– Мне нужен Риз с его шухрами, – сказала я Арныку. – Ты найдешь его.

– Где? – трагическим шепотом воскликнул мальчик – его заставляли пропустить все интересное!

– Не знаю. Спросишь у Олеко. Впервые что ли. Милый Арнык, надо быстро.

– Ну ладно, – смирился приятель. – Что ты задумала?

– Я возвращаюсь.

– Ты с ума сошла, Тигриный Глаз! – всполошился Арнык. – Они тебя убьют. Может, вызвать стражу, – с некоторым сомнением посоветовал мальчик.

– Нет, может, женщина украла пояс и то, что в поясе, – сказала я и подумала о "конфискованном" кулоне – тогда я его точно не увижу. – Но я должна идти. Там осталась дорогая мне вещь.

– Ты обменяешь ее на пояс? – спросил Арнык.

– Не знаю, – честно ответила я.

 

Я нагнала мужчин, когда они пересекли площадь и подходили к молодой женщине и третьему, охранявшему ее. Они шли, не оглядываясь. Я молча следовала за ними.

– Она ускользнула, Стан, – развел руками мужчина. – Эта красноволосая тварь удрала.

– Да? – сказал Стан. – А это кто?

Мужчины обернулись. Я приостановила шаг.

– Эй, крошка, – крикнул Стан, – я что-то не пойму – ты то убегаешь, то сама приходишь.

– Я решила заключить с вами сделку. Эй, не подходи, – крикнула я одному из мужчин, двинувшемуся ко мне.

– И какую? – спросил Стан, останавливая его движением руки.

– У меня есть то, что нужно вам, а у вас – то, что нужно мне.

– Ты наглая, малышка.

– Ничуть. Вы ничего не узнаете обо мне от Линды Стон. Она даже не знает моего настоящего имени.

– Да что с ней церемониться! – вмешался коренастый нуритянин. – Стан, дай я ее раза два тряхну, и она...

– Успокойся, Кико, – прервал его предводитель и обратился ко мне:

– И что тебе нужно?

– Кулон, который вы взяли из моего пояса.

– Как ты можешь? Я доверилась тебе... Пожалуйста, не делай этого! – прошептала женщина.

– Мне очень жаль, со, но мне нужна моя вещь. И я не хочу, чтобы вам выбили зубы.

– Ладно, договорились, давай пояс! – сказал Стан.

– Не так быстро. Сперва мой кулон.

Я не спеша подошла к ним, нагнулась, подобрала свой пояс.

– Ну вот, сломали застежку, – проворчала я и положила его в сумку.

Я протянула руку. Они знали, что я не обману – я стояла в окружении трех взрослых людей и никуда не могла деться. Стан вытащил кулон и отдал мне. Я повесила его на шею и спрятала за пазуху.

– Теперь пояс.

– При всем желании я не могу его вам отдать – при себе его у меня нет. Сами понимаете, как я могу вам доверять, меня к тому же убить грозились! Не веришь – на, посмотри мою сумку.

Я протянула ее Стану. Он быстро обшарил внутри, вернул.

– Пойдемте со мной на площадь. Не волнуйтесь, будет вам пояс, я же у вас в качестве заложницы. Туда должен прийти мой друг. Он принесет пояс.

Действительно, им нельзя доверять. Отдай я пояс сейчас, они запросто могут убить меня.

Я села на борт шонты, с двух сторон от меня пристроились мужчины. Стан караулил Линду Стон. Скрывая волнение, я принялась чинить застежку своего пояса. Все молчали. Наконец я отремонтировала пояс и, бросив его с сумку, недовольно молвила:

– Испортили мой пояс. Кто заплатит?

Нуритянин, который грозил меня убить, ткнул в бок:

– Сиди, не рыпайся.

– Эй-эй, поосторожней. Не трогай меня! – провопила я, боясь, что он нащупает под хитилом пояс.

– Что ты так всполошилась? – с подозрением протянул он. – Может, ты нас за нос водишь?

Тут показался долгожданный Риз. Чуть поодаль за ним следовали два шухра. Еще дальше двигался Арнык на велосипеде. Я не надеялась увидеть их так скоро.

– Вот и мой друг, – сказала я.

– Эй, мальчик, возвращай пояс! – крикнул Стан. – И мы освободим твою подружку.

– Не могли бы вы отпустить эту женщину, – попросила я.

– А, пусть идет! – махнул рукой Стан.

Она не тронулась с места.

– Риз, – сказала я, – можешь отдать пояс.

Женщина застонала.

– Интересно, – молвил Кико, – почему эти шухры крутятся около людей?

Риз вплотную подошел к Стану, неожиданно набросился на него и повис на шее. Я совсем не ожидала такого дела.

– Тил, Сак, на помощь! На помощь! – крикнул Риз.

Я свалилась ничком, прикрыв голову руками. Надо мной прошелестело тело шухра. Я откатилась в сторону и вскочила на ноги. Нуритяне боролись с оскаленными клыками и когтями шухров, бросившихся спасать хозяина. Я встряхнулась, оценивая обстановку, и увидела в руке Кико нож. Он же покалечит шухра. Что я скажу Ризу? Я ринулась к мужчине в попытке выбить у него нож.

– Ах ты, красноволосая мусопара! – прошипел он. – Я обещал убить тебя.

Он крепко схватил меня за шею и для реализации своих слов с силой ткнул ножом в мой живот. Я услышала истошный крик, и мгновением спустя камень, запущенный кем-то, угодил нуритянину в висок. Я осталась жива. Я даже не была ранена – пояс Линды Стон с металлическими клепками, спрятанный под хитилом, спас меня.

Неприятели стояли совершенно жалкие в разорванных хитилах, потрепанные и окровавленные шухрами. Мой неудавшийся убийца поднялся, тряся головой. Разъяренные лица полыхавших ненавистью мужчин красноречиво говорили лучше любых слов, что их хозяева, оправившиеся от столь неожиданной атаки, причем, в виде шухров, не намерены отступать, в доказательство чего в руках нуритян появились ножи. Но что-то их остановило. Не только шухры.

Я обернулась. Сзади нас стояли Олеко и все наши ребята, держа в руках палки и камни: Рубаха, Лемон, Тара, Джат, Зус, Тинка, Леха, Лихок и другие.

– Спасибо, Риз, ты меня здорово выручил, хотя я просила лишь натравить шухров.

– Да чего уж там, – смущенно произнес мальчик, – благодарить надо Тила и Сака. Я просто боялся, что они могут наброситься и на тебя тоже.

– Вот они! – раздался звонкий голос Линды Стон.

Во время потасовки она как-то исчезла и теперь спешила в нашу сторону в сопровождении четырех солдат. Я и ребята отбежали и приостановились, всем видом показывая, что не собираемся нарываться на конфликт с солдатами, но и не очень-то их боимся и в случае чего – с некоторой угрозой крепче сжали палки и камни.

Однако целью солдат был не отряд Олеко. Стан и его дружки в это время дали деру.

– Стоять! – закричал один из стражи, и в его руке появился пистолет. – Приказываю остановиться!

Это не возымело никакого положительного для стражника результата. Тогда он прицелился и выстрелил. Со злорадством я отметила, что упал тот, кто пытался меня убить. Выстрел оказался более эффективным, чем приказ: двое других моментально остановились.

Я тем временем залезла под свой хитил и сняла пояс женщины. Стражники провели мимо связанных Стана и его дружка, Кико несли за руки и за ноги. Я пошла следом.

– Вот чума, Стан! – вскричал его товарищ. – Пояс все это время находился у девчонки! Ее следовало-таки прибить!

– Ты отчаянная! – сказал Стан, оборачиваясь.

Я усмехнулась и подошла к Линде Стон.

– Вот ваш пояс, со.

Она вздохнула и растерянно улыбнулась.

– Извини, я думала, что ошиблась в тебе... Я не подозревала, что ты задумала такое. К чему? Я просила лишь сохранить пояс.

– Я не обижаюсь. – Я не стала сообщать ей, на что решилась бы Рэкса Крайт, если бы не получила обратно свой кулон, слегка покривила душой – я сама не знала.

Женщина схватила пояс и застегнула на талии.

– Ты не представляешь, что значит для меня содержание этого пояса! Я навеки твоя должница. Я богатая, Тигриный Глаз, как ты, наверное, поняла. Я помогу тебе. Отныне ты ни в чем не будешь нуждаться.

– Вы ничего не поняли с той нашей встречи, – сказала я.

– Нет, все отлично поняла, – запротестовала Линда Стон. – Хорошо, я не предлагаю тебе кланы. Сегодня я улетаю с Нурити, улетаю навсегда. Хочешь, полетим со мной. Увидишь много удивительных мест, там исполняться все твои мечты! Иначе ты никогда не вырвешься отсюда.

Я вздохнула. Заманчивое предложение. Я оглянулась. Ребята в стороне терпеливо ждали меня. Олеко помахал рукой.

– Я очень благодарна вам, со. Я нуритянка.

– Ты отказываешься? – растерянно и расстроенно уточнила она. – Что может быть лучше воплощения мечты? Как же тогда мне тебя отблагодарить?

– Вы уже это сделали.

Она удивленно приподняла брови.

– Вы взяли у меня свой пояс и даже не проверили его содержимое. Ваше доверие мне очень дорого. После того, как посчитали, что я вас подвела.

– Зачем ты так рисковала? Ты могла просто позвать стражу.

– Мы не привыкли доверять солдатам, – пожала я плечами, – а вы мне очень нравитесь. Вы и ваши зубы.

– Я не поняла.

– А это и не к чему – я это так... Прощайте, – я махнула рукой с грубоватостью уличной бродяжки.

– Может, когда увидимся, – растерянно прошептала Линда Стон.

– Вряд ли.

"Может, зря отказалась от предложения Линды Стон", – невесело подумала я, пристегивая свой пояс и подходя к отряду. Еще не поздно. Надо лишь оглянуться и согласиться. Вот сейчас.

– Ну что, Тигриный Глаз, идем? – просто, как ни в чем не бывало сказал мой друг.

– Да, Олеко.

– Скажи, Олеко, как ты здесь очутился с ребятами? – спросила я, идя рядом.

– Арнык, пока искали Риза, все мне рассказал. Я собрал ребят пойти к тебе на выручку. На всякий случай.

– Олеко, тебе говорили – ты настоящий товарищ?

– Ага, – улыбнулся мальчишка, бесхитростно взглянув фиалковыми огоньками глаз.

Я рассмеялась.

– А говорили, что ты чудо?

– Не-а.

– Олеко, ты – чудо!

Эх, Олеко, действительно, к чему планеты, где нет друзей.

 

 

27. БИТВА ЗА ПЛОЩАДЬ

 

– Тара, заглядывай ко мне. Ты теперь важная персона – разносишь газеты!

– Какая важная! Зарабатываю ничуть не больше, даже меньше.

– Зачем же бросила нас, чистильщиков?

– Я не могу долго делать одно и то же.

– Ну и неугомонная ты, Тара.

– Эй, привет, Арнык!

– Арнык?!! – Я моментально развернулась навстречу мальчишке. – Подъезжай-ка сюда, голубчик. Мне надо с тобой поговорить.

Он с опаской приблизился, не понимая, разыгрываю ли я или же на самом деле рассержена.

– Это ты разнес по свету историю о поясе?

– А че я, че все время я?! – стал возмущаться Арнык.

– Скажешь, не ты?

– Ну че, сказал немного Стору, да и делов-то!

– И полгорода знают!

– А че, тайна что ли?!

– Нет, ты послушай, Тара. Он не только всем рассказал, но и наплел от себя до самого Рэндо и обмотал три раза.

– Ничего я не плел, – обиженно протянул Арнык.

– Я встретила Лючию. Теперь я для нее нечто вроде Грэ Блу, я теперь самая смелая, бесстрашная, умная... Арнык, мне дальше перечислять эпитеты обо мне?

– Что перечислить? – нагнул голову Арнык.

– Эпитеты. А, все равно, – безнадежно махнула я рукой.

– Не знаю никаких эпитетов, – надул губы Арнык.

– В общем, Тара, я теперь живая ходячая легенда. Автограф дать?

– Я сейчас ей тресну, – подскочил на велосипеде Арнык. – Будет знать, как говорить непонятными словами!

– Не ссорьтесь, – вмешалась Тара.

– Мы не ссоримся, – пожала я плечами. – Арнык, мы ссоримся?

– Нетушки.

– Вот видишь, Тара.

– Мне показалось. Вы только распугиваете моих клиентов.

– Вот, Арнык, мы уже ей мешаемся.

– Что ты несешь, Тигриный Глаз, – возмутилась Тара.

– Поздно, поздно оправдываться, – шутливо ответила я, зацепившись позади Арныка, встала на нижнюю перекладину велосипеда. – До встречи, Тара-Люция. Поехали, Арнык.

 

 – Не очень-то густо, а, Арнык? – ворчливо произнесла я, засовывая выручку в тусу и взвешивая на руке его содержимое.

– Часть силей[3] стоишь, а уже недовольна. У меня вообще ничего не купили. – Арнык дернул косынку на шее. – Я проедусь по площади.

– Езжай, – лениво сказала я и нагнулась, чтобы вытащить застрявший камушек между пальцами ног, подумывая, вот интересно, где он раздобыл велосипед.

– Привет. Как идут дела? – раздался надо мной веселый голос. Умеет он появляться неожиданно.

Я выпрямилась.

– Привет, Олеко. Хотелось бы получше, но Арнык говорит, что я привередничаю.

– Эй, здорово, Олеко! – заорал Арнык, завидев друга, и двинул в нашу сторону.

– Тут вот какое дело, – сказал мне Олеко. – Меня очень просили познакомить с тобой. Ты, оказывается, у нас знаменитость. Они наслушались о твоих приключениях... Интересно, кто бы это поведал миру о них? – Олеко лукаво посмотрел на Арныка. – Короче, они очень хотели тебя увидеть и познакомиться. Особенно этот пацаненок. – Олеко, повернувшись, взлохматил розовые волосы маленького мальчугана. – Знакомься – Тучка, Пелага.

Олеко отступил шаг в сторону и указал на меня:

– Тигриный Глаз.

Тучка пораженно присел, опершись руками о ноги, и восхищенно уставился голубыми глазенками, приподнял бровки, узнавая.

Я усмехнулась и посмотрела на Пелагу. Гамма чувств промелькнула на ее лице. Глаза в удивлении широко распахнулись, затем выражение лица сменилось растерянностью и, наконец, слегка смущенной кривой улыбкой.

Олеко, очевидно, ожидал от нас несколько слов приветствий, но я и Пелага молчали, разглядывая друг друга. Лишь Тучка, обойдя меня кругом, торжествующе воскликнул:

– Я же говорил, говорил, что это Тигриный Глаз!

– Вы знакомы? – удивился Олеко.

– Нет, – быстро ответили в один голос я и Пелага.

– Ну ладно, – с сомнением протянул Олеко, недоверчиво посмотрев на нас. Но не в его правилах вытягивать ответы. – Познакомься, Пелага, это Арнык – буян и весельчак.

– Привет! – крикнул Арнык, улыбаясь во все зубы как идиот.

– Привет, – ответила девочка.

Я продолжала хранить молчание.

– Ну ладно, – поспешил вставить Олеко, – пойдем, Пелага, я познакомлю тебя с Тарой и Лемоном.

– До встречи, – сказал Арнык.

– До свидания, – попрощался Тучка и помахал рукой.

– Славный малыш, – улыбнулась я.

– Точно, – кивнул головой Арнык, – и девчонка красивая.

– Ага.

Что и говорить, Пелага действительно очень привлекательная, с пышными черными с изумрудным отливом волосами ниже плеч, огромными темными глазами цвета морской волны в черно-синих ресницах, прямым тонким носом.

Я огляделась в поисках потенциального клиента.

– Эй, смотри, смотри, Арнык, – ткнула я пальцем.

По другую сторону шонты пристроился незнакомый мальчишка с сумкой чистильщика.

– Нет, ты смотри какой нахал!

– Может, не стоит вмешиваться? Пусть стоит. Кажись, он из отряда Зиба.

– А мне плевать. Это моя площадь!

– Ты что, считаешь, что я трус? – оскорбился Арнык.

– Ничего подобного я не говорила. Просто это моя площадь.

Я решительным шагом обогнула шонту и приблизилась к мальчишке. То, что он был на голову выше, ничуть меня не смутило.

– Послушай, тебе не кажется, что ты притормозил не там где надо?

– Отвали.

– Ты что, не понял? Это моя территория. – Чистильщики в своей округе даже мусор убирают, а этот пришел на все готовенькое.

– Была твоя, стала моя. Вот присмотрюсь, и если мне понравится, покатишься ты отсюда куда подальше.

– Смотря кто покатится! Со мной шутки плохи.

– Ага, – кивнул Арнык, – с ней шутки плохи.

– Слышь, – обратился мальчишка к Арныку, – передай своему Олеко, чтобы он научил своих девчонок не нарываться на неприятности.

– Вроде у нас перемирие, – заметил Арнык.

– Вот пускай и не нарывается.

– Арнык, я прошу тебя не вмешиваться, – сказала я и скинула сумку на землю.

– Это у Олеко в отряде какая-то или какой-то Тигриный Глаз?

– Ну, – подтвердил Арнык, – какая-то.

– И ты, видно, решила поспорить с ней в храбрости...

– Решила.

Парень схватил меня за ворот хитила и притянул к себе.

– Но ты не Тигриный Глаз и не рыпайся.

– А вот и ошибаешься, – ответила я, двинув ступней ему по коленке.

От неожиданной боли он выпустил меня и заплясал на одной ноге. Не долго думая, я набросилась на него и повалила на землю. Сцепившись, мы покатились, нанося удары друг другу. Неприятель был сильнее меня, мне пришлось несладко, пару раз пришлось укусить его, чтобы вырваться из его сильных рук.

Мы вскочили на ноги, встав лицом к лицу. Да, этот мальчишка – серьезный противник. Парой синяков мне не отделаться. Но отступать было поздно, и я не собиралась сдаваться. Я сузила глаза.

Неожиданно мальчишка поднял свою сумку с земли и протянул:

– Ладно, твоя взяла. Не хватало еще из-за тебя разборок с Олеко, – развернулся и покинул площадь.

– Он рассчитывал на смирную девчонку, когда занимал площадь, – хихикнул Арнык.

– Пожалуй, твои легенды обо мне сегодня действительно чем-то стали мне полезны, – смягчилась я.

– То-то, – нравоучительно подергал бровями Арнык. Подозреваю, сегодняшняя драка войдет в "легенды о Тигрином Глазе".

– С-с-с, здорово? – спросила я, осторожно дотрагиваясь до скулы. – Пожалуй, таким видом я распугаю всех клиентов. Ты работай, а я потопала домой. До завтра.

– Ага.

 

– О, Нурити, где тебя так угораздило?! – всплеснула руками Снежана, едва узрев мою физиономию. У нее был выходной, и она оказалась дома.

– А, с одним там поцапалась.

– Вот, посмотрите – связалась с кем-то! – обратилась мать к жене Харко, заглянувшей поболтать с ней.

Кур поддержала ее сочувствующим оханьем:

– Я всегда говорила! Дружба с этим оборванцами до добра не доведет! Это все Харко якшается с этим Олеко! Повадил!

Я обошла играющих на полу Офелию и Лиру и приложила холодную примочку к синяку.

– Ах-ах, – продолжал причитать Кур, – связалась! Могли же убить!

– Эх, какая жалость, что не получилось! – вмешалась со своим черным юмором Лирка.

– Ты упустила прекрасную возможность помолчать, – отпарировала я, устраиваясь на кровати и закрыв глаза, впадая в дремоту.

– Лира, твой ход, – пыталась напомнить об игре Офелия сестре, но та сделала свой ход в перепалке.

– Слезь с кровати! – крикнула Лира.

Я промолчала.

– Я сказала, слезь с кровати!

– Это твоя кровать? – не выдержала я.

– И не твоя!

– Ну тогда и помолчи.

– Ты не указывай! Хочу и буду говорить!

– Ну тогда и говори, – ответила я спокойно.

– Нечего днем заваливаться на кровать. Разлеглась!

– Мама, скажи своей дочери, чтобы она заткнулась, – прошипела я, вконец разозлившись.

– Сама заткнись! – огрызнулась Лира.

– Рэкса, как не стыдно, при людях!.. – с негодованием произнесла Снежана.

– Это ты к Лирке обращайся.

Я развернулась на другой бок. Опять я виновата!

Ну и тварь Лирка. Ненавижу.

 

– Привет, Лемон!

– Привет, Тигриный Глаз.

– Какими судьбами ты забрел к нам? – поинтересовалась я, намекая на первое появление его у нас с Арныком на площади. Мы не особо дружны с "диким шухром", и вряд ли он пришел ради меня.

– Я с Олеко. Вон он болтает с Арныком. А ты, как я погляжу, в раскраске шонтра?

– А, ерунда, – смущенно хихикнула я, дотрагиваясь до синяка и слегка повернув голову, в результате чего боковым зрением заметила нечто, привлекшее мое внимание. Я развернулась всем корпусом, и перед моими глазами предстала интересная картина: неподалеку от шонты стояли знакомые брат и сестра, причем Пелага держала сумку чистильщика, робко пытаясь привлечь внимание клиента, деликатно размахивая щеткой.

Ну почему, почему все лезут на мою площадь?!

– А ну-ка, ну-ка, убирайся-ка отсюда! – подскочила я, не долго думая.

Пелага прервала свое занятие и с иронией приподняла брови.

Я взвилась:

– Неясно? Давай кати, проваливай!

– Что, что случилось? – подлетел Олеко и встал между нами.

– Совсем ничего! Пускай убирается отсюда. Это моя площадь!

Пелага, чувствуя поддержку Олеко, еще выше вскинула голову и язвительно улыбнулась из-за его спины. Разъяренная, я набросилась на нее, но Олеко удержал меня.

– Не надо, Тигриный Глаз, – пытался вразумить Олеко, – я сам ее привел. Извини, что не предупредил тебя. Я не думал, что ты будешь против. Не стоит так горячиться. Я хотел попросить, чтобы ты помогла ей освоиться, и Тучка так мечтал... Пелага еще ничего не знает.

– А мне плевать! Пускай убирается! – привстав на цыпочки, крикнула я из-за плеча Олеко Пелаге.

– Тигриный Глаз?! – растерянно и недоумевающе выдохнул Олеко. – Как ты можешь?

– Размечталась! Топай, топай отсюда, – продолжала я кричать Пелаге, стараясь не столкнуться с глазами Олеко. – Пошла отсюда! Проваливай!

Девочка угрюмо и обиженно блеснула глазами и, очевидно, не выдержав моего напора или поняв бессмысленность в попытке изменить ситуацию, развернулась и медленно побрела прочь. Тучка обиженно похлопал глазенками, словно я была героем, не оправдавшим его надежд, вздохнул и, догнав сестру, засеменил рядом.

Олеко посмотрел на меня злым негодующим взглядом и бросился следом за Пелагой.

– Ну дела-а! – вздохнул Арнык.

– Ты очень рассердила Олеко, – спокойно промолвил Лемон. – Ты не боишься потерять его дружбу?

– Лемон, – воскликнула я, психуя, – это мой характер, и он мне нравится, и никакой Олеко не заставит меня изменить его. Я не обязана исполнять прихоти Олеко. Если ему не нравится – его дело быть моим другом или нет. Мне все равно.

Я смотрела в сторону, поэтому не видела лица Лемона. Он помолчал, потом медленно молвил:

– Твой язык – твои слова...

– И где при этом голова, – вставил Арнык.

 

 

28. ССОРА

 

– Да заходите, открыто! – сердито крикнула я в ответ на стук в дверь.

Самой мне было лень вставать с кровати, в которой провалялась почти весь день, а Офелия с Лирой увлеклись игрой на полу и поэтому не спешили открывать.

Вошли Арнык и Тара. По лицу подруги я поняла, что она пришла отнюдь не гладить меня по головке. Наверняка Арнык обо всем ей разболтал!..

– Надо поговорить, – немного жестко сказала Тара.

– Ага, – небрежно ответила я и принялась выпроваживать сестер за дверь.

– Чего это, – уперлась Лира, – не хочу я на улицу.

Но я чмокнула ее в макушку, подлизываясь, и, не успев она опомниться, быстро вытолкнула за дверь.

– Устраивайтесь, – сказала я гостям и завалилась на кровать, мало заботясь о приличиях. Видела бы Снежана!

– Ты не выходишь на работу... – смягчив тон, начала Тара. – Мы беспокоились.

– Ага, – подтвердил Арнык.

– А, надоело, – деланно махнула я рукой. – Надоело мне работать.

Тара присела на край кровати и взяла меня за руку.

– Ты уверена, что причина только в этом?

– Уверена, – я грубо выдернула ладонь из ее руки. – Как в том, что сюда вас привели забота и беспокойство обо мне.

– Ага, – вставил Арнык.

Тара взглянула на него, потом перевела взгляд на меня, пытаясь встретиться глазами. Я посмотрела на ее руки, сжатые в кулачки.

– Я не ожидала от тебя такого, Тигриный Глаз! – наконец-то она завела то, ради чего и пришла. – Как ты могла так поступить! Мы все помогаем друг другу. Разве ты не понимаешь, что нам необходимо помогать друг другу; иначе в чем смысл нашей дружбы?! А ты не просто отказала в помощи, ты исковеркала наш смысл, – Тара вскочила с кровати.

- О, у вас прямо целая философия, - с издевкой протянула я.

– Ты забыла, как мы тебе помогали, когда ты впервые узнала нас; мы готовы прийти на помощь к тебе всегда...

– Вот уж не думала, что ты будешь попрекать этим,– буркнула я, даже Олеко не намекнул, хотя уж он-то имел право.

– Я... я не попрекаю! – возмутилась Тара. – Просто Пелага находится в той же ситуации...

– Если ты пришла читать мне нотации, то можешь убираться, – раздраженно прервала я. – Вы все любите указывать, но никому нет дела, почему я так поступила.

– Почему? – быстро спросил Арнык.

– Не скажу я вам ничего! – крикнула я – я и сама не смогла бы объяснить причину. – Убирайтесь! Оставьте меня в покое!

Я дождалась, когда стихнут их шаги, и в ярости ударила кулаком по стене, еще и еще, пока не заревела от боли.

 

Летнее светило Нурити заливало своими лучами наш грязный тупичок, открывая все то убожество, что так заботливо прикрывали вечерние сумерки пасмурной зимы. По двору гонялись друг за другом между кучами мусора все те же, а может быть, другие, но все так же чумазые сопливые ребятишки. Ничто не изменилось с того времени, когда я впервые оказалась в этом тупике. Лишь запах не казался мне удушливо-зловонным – наверное, привыкла.

Я равнодушно выплеснула содержимое помойного ведра на близлежащую кучу отходов и медленно, еле переставляя ногами, вернулась обратно в подъезд. У дверей нашей квартиры остановилась, прижавшись лбом к прохладной серой стене. Мне было очень плохо, словно я болела какой-то неизвестной болезнью, от которой не умирают и не излечиваются, а лишь мучатся – я чувствовала вялость во всем теле, в душе, в мыслях. Своих друзей я не видела несколько дней, а казалось – целую вечность. Мне не хотелось встречаться с ними, но почему тогда мне так плохо?

Не зная от чего, словно что-то толкнуло меня, я обернулась: у ступенек стоял Олеко. Его я ожидала увидеть здесь меньше всего, а потому слегка остолбенела.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – осторожно молвила я, опуская ведро на земляной пол.

– Шел мимо. Думаю, дай загляну – как ты живешь?

– Нормально, – настороженно и холодно ответила я: пусть не думает, что Рэкса Крайт (или Тигриный Глаз?) ждала и рада его видеть.

– Ты обиделась на меня?

– Ничего не обиделась, – мягче ответила я, хоть это было не совсем правдой.

– Ну, значит, мне показалось, – Олеко с лукавством взглянул на меня.

– Показалось, – я улыбнулась ему уголками губ.

– А мне было обидно, – Олеко стал серьезным. – Ты зря поступила так с Пелагой. Я не понимаю, в чем причина? Может, я в чем-то виноват? Ты скажи.

Я подняла ведро.

– Ты хотел знать, как я живу. Узнал? А теперь топай, куда шел.

– Отвяжитесь от меня! – заорала я на Офелию и Лиру, когда они попытались узнать в чем дело после того, как я хлопнула дверью и швырнула ведро в угол.

 

А затем заявился Лемон.

– Кто к нам пожаловал! – поразилась я, открыв дверь на вежливый стук – Лемон ни разу не заходил ко мне. Но поразилась я деланно – на самом деле я почему-то не удивилась его приходу.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Проходи, дома никого нет – Офелия и Лира на улице, – слегка паясничая, я склонилась и махнула рукой, приглашая его в комнату.

Но Лемон продолжал стоять у порога, сохраняя молчание.

– Ну, что тебе надо? – не выдержав, грубо спросила я. – Тебя Олеко прислал?

– Он никогда никого не присылает. Если надо, он приходит сам, –  ровно произнес Лемон. – Ты не имела никакого права так обращаться с Олеко, – тихо проговорил он, не переступая порога. – Я не знаю, что ты ему сказала или сделала – он мне ничего не рассказал – но я никогда не видел его таким...

– Ты пойдешь со мной! – внезапно крикнул он и схватил меня.

– Никуда я не пойду! – я резко выдернула свою руку, сразу же поняв, куда и зачем он меня звал: вся моя гордыня взбунтовалась вслед за его словами. И что это Олеко так переживает из-за всякой ерунды?

Лемон, словно очнувшись, скривил губы, пытаясь изобразить улыбку сожаления.

– Извини, я забыл, что ты очень горда. Мне очень жаль. Прощай.

Он развернулся и пошел прочь.

И тут я поняла, что потеряла Олеко.

– Лемон, – закричала я, леденея от охватившего меня страха, – Лемон, подожди меня!

Я бросилась вслед за ним.

 

Олеко сидел, прислонившись к стволу, укрытый тенью кроны своего дерева, устремив взор куда-то вдаль и никак не прореагировав на легкий шорох наших шагов. Увидев его застывшую фигуру, я остановилась невдалеке, не смея приблизиться более. Лемон прошел мимо Олеко, бросив меня наедине с ним...

Олеко поднялся и посмотрел на меня.

"Он прогонит меня, – поняла я. – Он гордый. Он прогонит меня, как я его. Что ж, я это заслужила".

Я не умела просить прощения. Я могла лукавить, полуискренне извиняться; но когда я действительно сожалела, я не могла об этом сказать. Может быть потому, что я никогда искренне не сожалела.

Что со мной будет, я не переживу позора, но я не смогу и без Олеко...

– Вот... Я пришла, – молвила я растерянно, нарушив наше молчание.

Долгое мгновение Олеко смотрел мне прямо в глаза. Все. Это конец.

Вдруг он тихо улыбнулся и развел руки. Я бросилась к нему, и мы заключили друг друга в дружеские объятия. Ради этого я готова была подружиться даже с Пелагой.

 

 

29. МОИ ДРУЗЬЯ

 

Первые дни я ходила почему-то смущенная и вела себя в компании неправдоподобно тихо и скромно, словно поссорившись с Олеко, я поссорилась со всеми ребятами вместе и с каждым по отдельности. Хотя никто из них не вел себя со мной как-то иначе, чем прежде. Единственными, кого я обидела, были Арнык и Тара. Но, честно признаться, они сами меня довели. Ну, может, я тоже немного виновата; чуточку.

Но в отличие от меня мои друзья великодушны и незлопамятны.

Арнык заметил мое присутствие, как только заехал на площадь, где я вновь начала работу, и приостановился, искоса поглядывая в мою сторону. Я сделала вид, что не замечаю его, и, посвистывая, чистила пояс. Все-таки выгодно иметь неизменное место работы: появляются твои постоянные клиенты, многие из которых доверяют свои пояса, отдавая работу мне на дом. Подобным поясом я и занималась в ожидании клиента.

Арнык с независимым видом вдалеке от меня давал круги на своем велосипеде. Мне стало немного смешно, видя его попытки обратить на себя внимание. Ему явно хотелось помириться со мной, да и я не держала на него ни малейшего зла. И я гадала, сколько кругов он сделает, прежде чем что-либо изменится.

Помирил нас клиент. От Арныка меня отвлек молодой нуритянин, пожелавший начистить пояс, и я принялась за работу. Нуритянин тем временем обернулся и помахал в воздухе рукой, подзывая моего приятеля:

– Эй, мальчик, дай-ка мне баночку понча[4].

Арнык моментально подъехал и вручил мужчине желаемое. Вскоре клиент, расплатившись, удалился. Арнык остался неподалеку, и когда я взглянула на него из-под синих ресниц, он решился.

– Ты давно на работе? – спросил он и посмотрел на меня своим хитрющим зеленым глазом.

– Нет, со вчерашнего дня, – сказала я, хотя отлично понимала, что он наверняка знал ответ. Впрочем, он знал и то, что я это понимала. Но это неважно.

– Тут было скучновато без тебя, – смущенно улыбнулся Арнык.

– Знаешь, Арнык, мне тоже не хватало тебя.

Не прошла и секада[5], как мы позабыли, что между нами было какое-то разногласие.

Спустя примерно двух сек[6] Арнык посмотрел на светило Нурити и внезапно гаркнул так, что я даже вздрогнула:

– Все! Бросай работу! Складывай свои чистильные шмотки, мы гуляем!

– А как же работа? – вкрадчиво поинтересовалась я.

– Какая работа? Какая работа?! Сегодня отдыхаем. Ребята собираются на площади 15. Понятно? Иди одна, а я подойду позже – мне надо велосипед отогнать.

Он нажал на педали и покатил прочь, обернулся и крикнул:

– Здорово! Сегодня к тому же ярмарка и гулянка.

Я хотела спросить по какому случаю праздник, но приятель скрылся за поворотом.

По счастью я уже успела вернуть вверенные мне на дом пояса и успокоенно бросилась со всех ног на место встречи, где к моему прибытию уже собралось несколько ребят. Среди них я заметила Тару и столкнулась с ней взглядом. Я ничуть не преувеличивала, когда сказала, что Тара на меня не сердилась. Она тут же подошла и как ни в чем не бывало принялась рассказывать мне последние новости.

Прибежали Рубаха с Зус. Она помахала рукой.

– Знаешь, Тигриный Глаз, ты где-то пропадала, я тебя давно не видела. Правда, Рубаха?

– Сами вы пропадаете, – шутливо проворчала я.

Следом появились Олеко и Пелага. Она шествовала рядом с молодым вожаком с грацией королевы. При виде меня девочка сморщила нос и недобро сверкнула зеленью глаз.

Цвет ее глаз навел на меня мысль, не об этой ли девчонке пророчила цыганка? То, что Пелага красива, я согласна, но не скажу, что для меня – само совершенство. Хотя из всех, кого я знала, Пелага самая привлекательная. Нет, пожалуй, Офелия красивее. Впрочем, какая разница, я не собиралась ради Пелаги жертвовать всем, даже свободой... Так мыслила я, наблюдая, как объект моих дум, ласково улыбаясь, здоровался с ребятами. Раздавала королевские милости...

– Королева, – вдруг шепнула мне под ухом Тара.

– Что? – вздрогнула я, словно Тара прочла мои мысли.

– Словно королева. Правительница на Земле, – пояснила она.

– Я знаю, – кисло сказала я. – Отец рассказывал. Вот еще найти бы, кто отрубил бы ей голову, – пробормотала я себе под нос.

– Что? – не поняла Тара.

– Да так, ничего, – ответила я, вспомнив, что обещала себе, когда помирилась с Олеко.

 

Мы славно провели время. Да и как иначе, когда вместе собрались ребята, которых ты знаешь и с которыми тебе не просто весело, но и хорошо. Это была их маленькая традиция – собираться и проводить целый день вместе. Кто придумал ее, я не знаю. Может, Олеко, может, нет, но ей трепетно следовали – пришли все ребята. Присутствовал даже Лемон – наш "одинокий шухр".

Для начала мы просто бродили по летнему городу, рассказывая друг другу свои новости и веселые истории, во время чего выдумщик Арнык затеял скачки друг через друга прямо по середине улицы – тем не менее мы все его живо поддержали. Прыгать по камням, взбивая друг для друга пыль, не шло ни в какое сравнение с детской покрытой мягкой сине-зеленой травой лужайкой, и по предложению Арныка мы все ринулись туда. Лужайка действительно была замечательной. Правда, с лужайки нас выгнали, объяснив причину, что мы раздражаем благочестивых почтенных нуритян с их приличными чистенькими детишками, резвившимися не тише нас. Неугомонный затейник Арнык при горячей поддержке Тинки потащил нас на другую лужайку, на что рассудительный Джат заметил, что нечего ходить туда, где нам не рады. Арнык в негодовании аж подпрыгнул на своих тонких голенастых ногах, но Джат сделал вид, что не обращает на него ни малейшего внимания, с достоинством перевязывая тесемку, державшую кусок тряпки на его ступне. Все ребята, включая и меня, ходили босиком, сохраняя обувь на холодную зиму, но интеллигент Джат босиком не ходил никогда, и даже когда его туфли сносились и он остался ни с чем, мальчишка натянул на ступни мешочки из тряпочек и перевязал веревочками на щиколотках. Игнорирование его особы подхлестнуло Арныка еще сильнее. Вот-вот готовую вспыхнуть ссору между приятелями предотвратил вовремя вмешавшийся Олеко, предложил спуститься к речке и попросил Арныка рассказать какую-нибудь историю. Я тихонько спросила Олеко, к чему, ведь Арнык соврет – недорого возьмет; на что наш миротворец, улыбнувшись, сказал:

– Арнык может быть упрямым, и если ему что-то втемяшится в голову, то его трудно переубедить, разве что предложить ему любимое дело – рассказывать истории. В этом случае полюбовно легче договориться с Арныком, чем с принципиальным Джатом.

Ближе к вечеру мы устроили складчину, кто сколько сможет, и завалили в таверну, правда, не в "Рубу".

– Почему не пошли в "Рубу"? – полюбопытствовала я у Олеко.

– Сегодня нельзя.

– Что там, тайное политическое собрание? – веселясь, ухмыльнулась я.

– Нет, наверное, уже разошлось, – сохраняя серьезность, ответил Олеко.

Наш отряд закрепил силы, а затем мы отправились на ярмарку. Народу собралось много, все шумели, галдели, стараясь перекричать гремевшую из динамиков музыку. Арнык мимоходом стянул два пряника.

– Арнык, что же ты, – укорила я.

– Да так, – он смущенно хихикнул. – Привычка. – И протянул мне пряник.

А Джат рассудительно добавил:

– Ярмарки на то и существуют, чтобы наесться всякой вкуснятины до отвала.

Единственное, что омрачало мое настроение, – это присутствие Пелаги. Она была как все – смеялась и веселилась; но я замечала, как порой скользила по ее лицу легкая тень надменности.

– Жаль, что не взяла малыша, – сказала Тара, заметив, что я слежу за Пелагой.

– Какого малыша?

– Ее брата, Тучку.

Уже окрестили. Малыш. Раз так, значит, приняли в команду. Интересно, как прозвали Пелагу? Может, королева, как нарекла Тара? Нет, не многие знают что такое "королева". Скорее тогда Правительница... Фу.

Потихоньку темнело, но людей не уменьшалось, скорее наоборот.

– Здорово, правда! – пытаясь перекричать шум толпы и музыки, обратился ко мне Арнык, протягивая очередную сладость. – Потрясающий праздник.

– А где Олеко?

– Вон. – Арнык указал направление.

Я разыскала Олеко, находившегося в некоторой стороне от танцующих. Он стоял, прислонившись к столбу, и смотрел на беснующуюся толпу.

– О чем думаешь? – спросила я.

– Да так…

У него был странный взгляд, грустный.

– И все-таки, – решила я настоять, и он задумчиво протянул:

– Сегодня Праздник Всеобщей Беды...

– Почему Праздник Всеобщей Беды? – глупо улыбаясь его шутке, полюбопытствовала я.

– Что еще можно праздновать? Разве не очевидно... – ответил он, продолжая глядеть на толпу. В его глазах отражалась дикая пляска пламени.

Дрожащие отблески костров ложились, придавая фантастический причудливый вид, на возбужденные потные лица людей, растворяющихся в музыке, веселье и всеобщем ликовании и забывшие обо всем: они забыли о прошлом, не думали о будущем, потеряли настоящее, – что они могли праздновать? Я смотрела в отрешенные лица, они слились, я уже не различала – были ли богатые или бедные люди – сбросив личины, они слились в единой цели забвения. Может, где-то в галактике началась затеянная Правителем война. Но это не важно... Сегодня – Праздник. Это завтра – будет боль, завтра – страдания и страхи... Только завтра.

Я чувствовала, как это зрелище завораживало, затягивая в себя. Я осознала, что за весь вечер находилась в отрешении от всего, что волновало и интересовало меня, за все это время я ни разу не вспомнила об Офелии, матери, Лире – они ушли в небытие... я всматривалась в танцующие силуэты, залитые кровью костров, не замечающие ничего и упивающиеся этим, – и это был танец агонии... Я поняла, почему это Праздник Всеобщей Беды.

– Почему ты не увел нас отсюда? – воскликнула я.

– Зачем? На этом празднике плохо лишь тому, кто осознает происходящее.

 

Когда настало время расходиться, наш взбудораженный раскрасневшийся отряд собрался в переулке, куда еще доходил свет костров празднества, чтобы попрощаться друг с другом. Слово взяла Пелага.

– Было очень замечательно, – восторженно сказала она. – Я никогда этого не забуду. Всем доброй ночи.

Она мило склонила голову.

– Олеко, не мог ли ты меня проводить? Доброй ночи, – повторила Пелага и не спеша отправилась прочь, не оглядываясь, словно уверенная, что Олеко пойдет за ней.

Тара улыбнулась и тихо воскликнула:

– Милая девочка. И что тебе она не нравится?

Я хмуро смотрела Пелаге вслед: она шла и что-то говорила Олеко, – пока они не скрылись в темноте. Я почувствовала себя одинокой – Пелага отняла у меня Олеко. Он всегда, всегда провожал меня через тьму. Меня охватил страх, а я-то думала, что избавилась от него.

– Что с тобой, Тигриный Глаз? – спросила Тара.

– Ничего, – ответила я, унимая дрожь. – Сейчас все пройдет.

– Давай пойдем вместе, я тебя провожу, – предложила Тара.

– Не надо, – резко ответила я. – Тихой ночи.

Тара недоуменно пожала плечами, не понимая моей реакции.

Я глубоко вздохнула и ступила в темный переулок.

– Ничего такого страшного в этой тьме нет, – бормотала я себе под нос, шагая по ночной улице, в то время как разум и сердце заходились в беспричинном страхе. – Ну черная она, ну и что...

В стороне послышался шорох осторожных передвижений, словно кто-то преследовал меня. "Наверное, грабители", – спокойно подумала я и оказалась права. Они перегнали меня, остановились, преграждая мне путь. Я очутилась в тусклом свете уличного фонаря, и голос басом разочарованно произнес:

– Да это же нищая девчонка!

Другой грабитель тонким хриплым голосом ответил, я заметила его высокий костлявый силуэт:

– Ничего, у нее что-нибудь найдется. Глянь-ка, она, видать, с заработка. – Он, очевидно, кивнул на мою сумку с принадлежностями.

– Но, Бора, может, все-таки отпустим? – Мой защитник шагнул к кругу света, и я увидела, что он маленький и круглый. – Если у нее что-то и есть, то наверняка последнее, а?

– Ты хочешь остаться без выручки? Ничего с ней не случится. Если у нее последнее, то оно ей все равно не поможет.

– Но Бора...

– Заткнись! Если у нее нет ничего, поддадим под зад, и пусть катится.

Я вяло следила за перебранкой. У меня было с собой несколько ки, может, швырнуть им тусу... Не думаю, что они поверят, будто я отдала им все. И я вспомнила об отцовском кулоне, с которым никогда не расставалась. Я невольно отступила шаг назад, и наверное, что-то в моем лице переменилось – Бора вскинул руку:

– Смотри, Шука, она что-то прячет. Посмотри на ее рожу.

Я хотела броситься назад и скрыться в темноте в смутной надежде, что грабители не сумеют поймать меня, но сзади послышались быстрые тихие шаги, отрезающие путь к отступлению. Я опустила руку в сумку, пытаясь найти чем можно было бы обороняться. На мое плечо легла рука, и я развернулась, взмахивая острым шилом.

– Ого, – сказал кто-то: или Бора, или Шука.

Передо мной стоял Олеко, я чуть не покалечила его, но он и глазом не моргнул.

– Кто бы мог подумать, – сказал он, – что вы будете грабить беднячку.

– Иди мимо, а, Олеко. Ты занимаешься своим делом, мы – своим. Ты хочешь ссоры?

– Извини, Бора, она – мой друг.

Несколько мгновений Бора смотрел Олеко прямо в глаза – на что тот отвечал ему твердым взглядом – словно взвешивая мысленно за и против, затем слегка отступил шаг в сторону, признавая веский довод Олеко.

– Ну что ж, твоя взяла. Не ссориться же нам из-за нее.

Я все еще держала в руках шило.

– Можешь убрать, – сказал Олеко.

Я мрачно взглянула на Бору, но шило убрала.

– Опасная девчонка, – заметил Шука.

– А как же, – почему-то с гордостью ответил Олеко. – Она Тигриный Глаз.

 

 

30. ПЕЛАГА

 

На рабочее место я пришла довольно поздно, однако Арныка на площади не нашла, зато нашла Пелагу – она сидела на шонте как раз на тот самом месте, где обычно располагалась я для своей работы. Она не занималась чисткой поясов, а просто сидела. Может, кого-то ждала или пришла показать мне, что, мол, где хочет, там и сидит. Я подошла и невозмутимо села рядом, едва не коснувшись ее. Пелага, фыркнув, отодвинулась. Вот и чудесно.

Я зевнула.

– Эй!

Я подняла голову – передо мной и Пелагой стоял незнакомый рослый мальчишка, по его нахальной физиономии блуждала нехорошая такая ухмылка.

– Кто из вас Тигриный Глаз?

Ну почему я вечно нарываюсь на неприятности?

Пелага молчала.

– Ну я Тигриный Глаз, – сказала я, – в чем проблема?

Я на всякий случай нашарила небольшой камень, сжала его в кулак и спокойно поднялась, встав на борт шонты, оказавшись таким образом чуть выше мальчишки.

– В том, что ты много о себе думаешь, ты и ваш Олеко.

При упоминании Олеко Пелага повернула к нам голову.

– Что интересно? – сразу же прореагировав, обернулся к ней мальчишка. – Иди отсюда, а то и тебе достанисся.

– Значит, ты вякнула, что это твоя площадь? – опять переключил он свое внимание на меня. – Значит, тебя необходимо научить вежливости, а также уважению к отряду Зиба.

"Представляю, что сейчас будет", – уныло подумала я, а мальчишка раздраженно обратился к Пелаге:

– Ты что, еще здесь? Я тебе что сказал?

– Обойдешься, – заносчиво огрызнулась Пелага,

– Ты че сказала? А-а, ты ее подружка! Вот и прекрасно! С тебя-то я и начну. Посмотрим, кто обойдесся.

– Отвяжись от нее, – сказала я. – Она никакая мне не подружка.

– Какое благородство! Впрочем, – он глубокомысленно поднял палец, – ты можешь легко отделасься: ты попросишь прощения...

– Да пошел ты, – сразу же прервала я.

Парень грозно шагнул на меня, и я, размахнувшись, двинула его ладонью с камнем. Я спрыгнула с шонты, ногой пнув его в грудь, и надавала еще несколько ударов, прежде чем ему удалось схватить меня своими длинными руками. Он притянул меня за хитил к себе и злобно произнес:

– Ты у меня будешь просить прощения, будешь...

– Никогда ни у кого Тигриный Глаз не просила прощения, а уж у тебя, сукопа, тем более, – в тон ему прошипела я.

Все это время я непрестанно колошматила неприятеля ногами и руками и, очевидно, попала в болевую точку или больное место – мальчишка вскрикнул и сильно отшвырнул меня прочь. Я отлетела, с размаху упала и ударилась о борт шонты. В глазах все поплыло.

Тут вперед выступила Пелага. Несколькими молниеносными приемами она свалила мальчишку на землю. Вот дает! Тряся головой, я поднялась, опираясь о шонту, а Пелага повернулась ко мне, невозмутимо оправляя хитил. Разъяренный парень за ее спиной вскочил. Я живо отреагировала и бросилась на него, и одновременно с моими движениями Пелага мгновенно развернулась, нанося ему резкий удар ногой. Но эффект неожиданности прошел, и теперь мальчишку было не так-то просто побороть. Мы с Пелагой встали против него в ожидающей позиции.

– Почему ты помогла мне? – поинтересовалась я.

– Ты первая вступилась за меня. Не люблю оставлять за собой долги.

– Больше вопросов нет, – усмехнулась я.

Она ничего не ответила, даже если бы хотела, то не успела бы – противник не собирался предоставлять нам время для светской беседы - он поднялся с земли и набросился на меня. На полпути он внезапно затормозил, и я услышала за спиной насмешливый голос Олеко:

– Ты ищешь ссоры или ваш Зиба?

К нам подошел Олеко с невозмутимым Лемоном, рядом на своем велосипеде сидел Арнык.

– Ты много на себя берешь, – сквозь зубы проговорил мальчишка Зиба.

– А ты, видать, хочешь помочь донести, – усмехнулся Олеко.

– Оставь мне Тигриный Глаз, у меня с ней свои счеты, и мы разойдемся с миром.

– Сначала тебе придется иметь дело со мной, – ответил Олеко.

– А, пятеро на одного, да? – протянул неприятель.

Олеко собрался ответить, шагнув вперед, но Лемон движением руки остановил его.

– В чем проблема, я к твоим услугам, – произнес Лемон.

– Мы с тобой встретимся... Но не здесь и не сейчас, – пытаясь сохранить достоинство, ответил неприятель, развернулся и пошел прочь.

Как ни в чем не бывало Олеко обратился к Пелаге:

– Ты меня зачем-то искала?

– Да, – кивнула девочка и что-то рассказывая вожаку, она с ним не спеша удалилась.

Лемон ухмыльнулся им вслед. Арнык сказал:

– Тебя Симут разыскивал.

– Знаю. Ну я пошел.

Мы остались с Арныком одни.

– Это тебя Пелага послала искать Олеко?

– Ага. А что у вас здесь произошло?

– Ну-ну, новая история для легенды?.. Только, пожалуй, появился новый герой.

– Нонче вечером мы собираемся у Олеко, – ничего не ответив на мою реплику, сказал Арнык.

 

 

31. ЕСЛИ СВОИХ КРЫЛЬЕВ НЕ ИМЕЕШЬ, ТО ЧУЖИЕ

НЕ ПОДНИМУТ

 

Собирались у Олеко ближе всего к вечеру. Все вместе решали различные проблемы, а по ходу дела рассказывали друг другу всевозможные истории, смешные случаи. В конце, когда все заботы были решены, мы усаживали Олеко на гамак и просили рассказать нам следующую историю о Грэ Блу. После легенды о Правде следовали многочисленные рассказы о приключениях Грэ Блу, но все они отличались от легенды. К удовольствию мальчишек в них повествовалось о различных сражениях Грэ Блу и ее друзей против богачей, о борьбе за справедливость. Эти рассказы были похожи на действительные, в них присутствовали реальные герои, происходили сражения и приключения, которые, если подумать, вполне могли иметь место, а может, и были; здесь не встречались призрачная Правда и мистические герои. Легенда о Правде Грэ Блу более всего походила на сказочную фантазию, но странное дело: именно она казалась мне самой настоящей. Я знала, если и была реальная история жизни Грэ Блу, то именно легенда о Правде.

Рассказы занимали многие вечера, они мне очень нравились, впрочем, не мне одной. Истории о Грэ Блу я пересказывала Офелии, но однажды рассказ услышала Кур и тут же развопилась, чтобы она больше этого не слышала. Когда я спросила причину, Кур ответила, что Правительство не жалует рассказы о Грэ Блу, а она, Кур, является добропорядочной поданной Хадашаха.

Как-то я поинтересовалась у Олеко, почему Грэ Блу стала бороться против сыс. И Олеко рассказал нам, завершив предание о Правде Грэ Блу:

– В тот миг, когда умерла Совесть, Безумие и Отчаяние охватили людей –  ведь не увидели они Правды. И началась Смерть, разившая и богатых, и бедных. Тогда сказал отец Грэ Блу: "Вот что получилось, когда ты убила Совесть". Покачала Грэ Блу головой: "Ее убили вы. А еще раньше вы убили Жалость и Милосердие. Что вы ждете от людей, у которых украли Нравственность. Ты рыдаешь над ужасами, порожденными Безумием и Отчаянием, так почему ты не плакал над ужасами, породившими Безумие и Отчаяние?"

Не смогла Грэ Блу найти Правду и пошла к Эйно, чтобы найти у него Тишь и Успокоение, а увидела Эйно всего в крови, лежащего на земле перед домом, где уже не жило Спокойствие. Промолвил Эйно: "Мне сказали, чтобы я убил Безумие и Отчаяние. Я не хотел – я не мог, но мне приказали. И когда я их убил, погиб и я". Вытерла плащом Грэ Блу кровь с лица Эйно, и заалела полоса на белом полотне от его крови. И сказала Грэ Блу над мертвым Эйно у дома, где умерла Любовь: "Я поняла. Можно в смирении и тоске ждать Правду, но ты не дождешься. Если хочешь увидеть Правду, надо за нее бороться, надо кричать о ней во весь голос! Твоя алая кровь, Эйно, даст мне силы". И отправилась Грэ Блу бороться за Справедливость, защищать обиженных и угнетенных. И были и те, кто пошел за ней, у кого устало сердце от Несправедливости и Безнаказанности.

 

Я тихонько потянулась – кажется, немного задумалась и почти не слушала Арныка, который рассказывал свою очередную байку, естественно слегка привирая. Последняя захватывающая история – это битва Пелаги, моя с мальчишкой Зиба, но Арнык ее не рассказывал – врать при мне стеснялся, а иначе, наверное, он не мог. Интересно, почему с нами нет Пелаги? Это должна была быть ее первой встречей в доме Олеко. Я спросила Тару.

– Кажется, это дело Олеко – кого приглашать, – строго, почти сердито прошептала Тара.

– Конечно, – ухмыльнулась я.

Поздно вечером потихоньку все разошлись, остались я, Тара, Лемон, Арнык, Джат, Лихок и Риз. Мы сидели в тишине, лишь где-то за стенами зашумел дождь да слегка потрескивал небольшой костер, разведенный для света и просто для уюта. Тара откинулась на спинку старого дивана, устремив взор карих глаз на огонь, и негромко промолвила, ни к кому не обращаясь:

– Помню, отец рассказывал одну сказку, я была совсем-совсем маленькой. Где-то на одной далекой планете жили птицы, свободно летающие в поднебесье, и звери, ютившиеся внизу и жадно глядевшие в синюю высь. Но, живя свободно, птицы не желали, чтобы другие летали – звери, потому что, взлетев, те ощутили бы свободу полета и не пожелали бы возвращаться вновь в норы и поклоняться птицам. Но были среди птиц такие Птицы, которые хотели, чтобы каждый мог испытать чувство гордого полета и выбрать сам между землей и небом. Этих Птиц сажали в клетки, отрезали крылья, но они продолжали взывать к свободе и мечтали сделать лучше мир. А когда звери не вынесли своего рабства, началась страшная битва между птицами и зверями; одни не хотели давать крылья, другие не желали более жить в норах. И в слепом гневе звери перебили всех птиц, даже тех, кто смог бы научить их летать. – Тара смолкла.

– Ну и..? – не выдержал Арнык, неудовлетворенный концом истории.

Девочка пожала плечами:

– Звери думали, что как только выйдут из нор и получат крылья, они расправят их и взлетят. А когда у них это не получилось, в неудаче они стали обвинять тех Птиц, кто подарил им крылья; тех, кто отдавал свои жизни и свободу; тех, кто мечтал подарить небо всем... Но звери забыли об этом, как забыли о стремлении к полету... Невозможно сделать счастливым того, кто не заслуживает счастья.

Олеко грустно кивнул и тихо добавил:

– Как невозможно дать свободу тому, кто не умеет быть свободным.

 

 

32. ЛЮБОВНЫЕ ДЕЛА

 

– Что-то я давно не видал Олеко, – проворчал Арнык, на что Лемон неопределенно пожал плечами. – Раньше ты пропадал, теперь – Олеко.

– Перестань ворчать, Арнык, – сказала я, усаживаясь на борт шонты, достала из сумки щетку, давая понять – не лучше ли бы ему заняться работой.

– И Пелага куда-то подевалась...

– Ты что, за ней следишь? – удивилась я. – А может, ты решил за ней поухаживать? – подковырнула я.

Арнык надул губы:

– Дура.

– Сам дурак.

– Дура!

– Сам дурак.

– Было очень интересно с вами беседовать, – вмешался Лемон, посмотрел в сторону и добавил, – поговорим как-нибудь в другой раз.

Он тряхнул головой и быстро ушел.

– Будешь знать, как обзываться, – сказала я. – Вон и Лемону надоело.

– А че глупости говоришь?

– И пошутить нельзя!

Арнык смягчился и с ложной застенчивостью улыбнулся:

– Дак я тоже пошутил. Просто я удивился – Тучка работает, а его сестры не видно.

– Кстати о работе. Пора приниматься.

Ну и чудеса! В нашу сторону шествовала Катруня совершенно одна – без сопровождения Симута.

– Рэкса, мне нужно поговорить с тобой, – вежливым голосом сказала она, подойдя вплотную, и многозначительно посмотрела на Арныка, но мой приятель либо не понял, либо и ухом не повел. – Наедине.

Я кивнула Арныку, и он, независимо вздернув перед Катруней нос, надавил на педали и откатил в сторону.

– Я не знаю как начать, – неожиданно замялась Катруня и осторожно присела рядом со мной, теребя подол хитила. – Ну... – она вздохнула и смолкла.

– Извини, Катруня, но, понимаешь, я здесь работаю, – резко сказала я ей и слишком уж старательно принялась размахивать щеткой, привлекая клиента.

Катруня открыла было рот, но ко мне подошли, и она промолчала. Клиент заказал лишь навести блеск, с чем справилась я моментально и, получив оплату, повернулась к Катруне:

– Ну?

– Я понимаю, мы часто ссорились и, наверное, ты меня не любишь... ("Слабо сказано!") Но, о Нурити, я больше не знаю к кому обратиться! Ты единственная моя надежда... Я хочу познакомиться с твоими друзьями, – решительно выдохнула она.

У меня чуть не отвалилась челюсть.

– А тебе что, Симута уже мало? Ты, видать, спятила. К чему тебе мои друзья? И, Катруня, ты же знаешь, как я тебя ненавижу, почему именно я?

– Если бы я знала, кто мне может помочь, неужели ты думаешь, что я обратилась бы к тебе?

Я ничего не ответила. Странно все это. Меня интересовали совсем иные вопросы, но я молчала, ничем не облегчая этот трудный для Катруни разговор.

– Я делала тебе плохо, но ты мне отомстила, поэтому, прошу тебя, забудь давние обиды – помоги мне. Я… я умоляю тебя.

Удивительно, что она не предлагала мне ки. Я молчала, и она едва слышно промолвила:

– Кто тот мальчик, с которым ты недавно разговаривала?

Тут я начала понимать происходящее: Лемон!

– Это Арнык. Славный мальчишка. Познакомить? Ар...

– Нет, не этот. Светловолосый. Лемон, кажется.

И тут у меня впрямь отвалилась челюсть – Катруня покраснела!

На меня напал дикий хохот.

– Я надеялась, что ты более великодушна, – обиделась Катруня.

– Знаешь, Катруня, ты опоздала, у Лемона уже есть подружка. Красавица – не под стать тебе.

Катруня презрительно фыркнула.

– И богатая, – добавила я весомый довод.

– Врешь ты, – недоверчиво произнесла Катруня, тревожась.

– Не веришь? Арнык, – позвала я неподалеку крутившегося и изнывающего от любопытства мальчишку, – расскажи-ка о Пелаге – подруге Лемона.

Арнык открыл рот, но я слегка приподняла брови, подавая знак.

– А, Пелага... Красотка! Волосы сине-черные, глаза во, в пол-лица, а в своем бедняцком хитиле ходит как правительница Нурити.

Я в досаде прикусила губу. Катруня недоуменно посмотрела на меня:

– Богатая?

– А ты что думала? – важно сказала я. – Что она будет ходить рядом с Лемоном в роскошных одеждах? Ради него она переодевается в бедный хитил, чему он весьма доволен. – Я злорадно улыбнулась.

– Кто это такая? – спросил Арнык после того, как Катруня в расстроенных чувствах отчалила.

– Я ее раньше знала.

– Зачем ты придумала про Пелагу и Лемона?

– Она дура, – кивнула я в сторону ушедшей Катруни. – Она влюбилась в нашего Лемона.

– Вот это да! –протянул ошарашенный приятель – он был поражен как и я, ему и в голову не пришло такое. – А зачем ты ее обманула?

– А, – махнула я рукой, – пусть с Симутом лобызается.

– Ну ты, – восхищенно сказал Арнык. – Лобызается... Слово-то какое. Ага, теперь-то мне все понятно! Я давеча встретил Симута, он искал Лемона, и он сказал, чтоб я передал ему, что, он, Симут, еще не говорил богачке, что они – Симут и Лемон – знакомы. Пусть Лемон хорошенько подумает, богачка все равно не угомонится.

– Ничего, сейчас угомонится, – ухмыльнулась я.

 

На другой день Лемон устроил нам нагоняй.

– И кто из вас напридумывал про меня и Пелагу? – сердито спросил он нас.

– Ну я. Мы думаем, теперь Катруня от тебя отвяжется, – ответила я.

– Как же, как же! Она собралась напялить на себя бедняцкий хитил и в нем ловить меня. Она так и сказала Симуту, посмотрим кто такая Пелага или она плод больного воображения твоего, – он ткнул в меня пальцем.

– А если она тебя не найдет? – выдала я версию.

– Симут предупреждал: тогда на поиски она подключит своего папашу, он ее хорошо знает. Найти–то они меня не найдут, но все здесь перевернут. Меня на смех подымут – от девчонки прячусь. Да и Симуту достанется... А вам спасибочки. Теперь она будет за мной шататься по всем бедняцким кварталам, – Лемон фыркнул и, махнув рукой, ушел.

– Вот Лемон влип! – начал ухохатываться Арнык. – Вот умора.

– Перестань! – резко одернула я. – Посмотрела бы я на тебя, если бы эта пиявка присосалась к тебе. Знай Катруню получше, тебе бы не было так смешно.

– Хочешь, я тебе открою тайну? – с ажиотажем воскликнул Арнык.

– Если ты ее мне откроешь, это уже не будет тайна, – заметила я.

– Да ладно тебе. Я же знаю – ты-то не проболтаешься.

Тут следует оговорится, чтобы не сложилось впечатления, что Арнык совершенно не умеет хранить тайны. Это не так. Просто он знает, какие тайны сохранить, а на какие не стоит тратить силу воли.

– Сегодня утром я снова встретил Симута, он пытался выпросить у меня, где живет Лемон, даже ки предлагал, и еще про Пелагу, – и с чего он взял, что я какой-то болтун и все ему расскажу! Судя по всему, Лемон не больно-то рассказывает о нашей жизни, иначе бы симутова богачка быстро добралась бы до нашего дикого шухра. Но если Лемон не говорит о себе Симуту, с чего я буду? Тогда Симут разозлился и раскричался, что мы все дураки и Лемон в том числе, раз не понимаем, как ему, Лемону то есть, повезло и что он сам расскажет и даже сам отведет богачку в места – в наши трущобы, – где Лемон чаще всего бывает. Потом он успокоился и попросил все сохранить в тайне.

– Предатель! – воскликнула я. – Он, наверное, и внушил Катруне проверить существование Пелаги. Вот сукопа – продать своего брата! Иуда!

– Кто?

– Один старик рассказывал мне истории, там один предал своего друга за клаки.

– Да нет же, – покачал головой Арнык, – Симут не предатель. Он просто уверен, что делает для брата как можно лучше.

"Как же! – подумала я. – Небось за это Катруня хорошенько отблагодарит Симута. Знал бы Арнык, как Симут в Доме Знаний отказывался, что у него есть брат-бедняк".

– Надо спасать Лемона, – сказала я. – Арнык, раздобудешь богатые хитил и туфли. Пояс достану я – мне дают на дом. Встретимся здесь. Мне надо найти Пелагу.

Я носилась по городу в поисках Пелаги, расспрашивая о ней своих знакомых, но никто не видал ее и не мог подсказать, где она находится. Пропал и Олеко. Я-то надеялась, что хоть он поможет ее найти. Тут я подумала, что мои поиски напрасны, потому что вполне естественным будет, если она откажет, тем более мне. Но я отбросила эту мысль – сначала надо найти Пелагу, а уж потом посмотрим, что будет.

– Ого, – вот что сказала я, когда натолкнулась на Тару, потому что я ее не узнала, пока не подошла впритык, – ее волосы были темно-синего цвета. – Ты это чего, Тара?

– А ничего, теперь я нуритянка. Меня с коричневыми волосами не очень-то жалуют.

– Я ищу Олеко.

– Найдешь ты его! – проворчала Тара. – Пропал куда-то.

– Ладно, пойду поищу Лемона. Может, он знает где Олеко.

С Лемоном мне повезло. Когда я его встретила, он тут же мне сказал:

– Тебя ищет Тара. Сказала, что видела Олеко. Она ждет тебя у "Рубы".

– Никуда не пропадай, – предупредила я Лемона. – Если встретишь Симута, слегка намекни ему, что завтра будешь в этом районе.

– Зачем?

– Потом узнаешь, – уклонилась я от ответа.

– Олеко сказал, что приведет Пелагу, – объяснила Тара. – А вон и они.

Ну и связь! Я же не говорила ни Таре, ни Олеко, что ищу Пелагу.

Олеко и Пелага не спеша шли, девочка что-то говорила и смеялась.

– Правильно, ее ждут, а она идет, как на праздник, и не спешит. Ты права, Рэкса, что она тебе не нравится, – ревниво добавила Тара.

– Ладно, мне пора работать, – мгновением спустя сказала моя подружка, обогнула серый ствол дерева, у которого мы стояли.

– Привет, Тигриный Глаз. Вот твоя Пелага. Мне казалось, здесь была Тара.

– Она только что отправилась работать. Если хочешь, ты сможешь ее догнать.

– Я так и сделаю. До встречи.

Пелага смотрела на меня насмешливым взглядом, но не на ту напала – я ничуть не смутилась и выдержала ее взгляд.

– Если бы понадобилась помощь мне, не волнуйся, я ни за что бы не потревожила тебя. Но речь идет о лучшем друге Олеко. Так получилось, что именно ты должна помочь.

Я ей все рассказала и слегка удивилась, когда Пелага сразу же с легкостью согласилась мне помочь.

Может, она не так уж и противна?

 

Все получилось легко и просто. Самым сложным оказалось уговорить Лемона на эту затею. Но он был умным сообразительным мальчиком и понял, что все это пойдет ему на пользу.

Арнык следил за домом Катруни и сообщил мне, когда она вышла из-за ворот в одежде темени. Симута с ней почему-то не было, а жаль – ему бы тоже не помешало убедиться в реальности богатой подружки. Я предупредила Пелагу и Лемона, которые ждали в условном месте. Пелага выглядела великолепно, на ней был богатый красивый хитил, чистые волосы тщательно расчесаны и сияли в лучах светила Нурити. Нам пришлось немного побегать по переулкам и сквозным подъездам, прежде чем подстроились под направление движения Катруни.

Наконец Арнык подал знак, Лемон и Пелага встали у дерева, Арнык занял место на углу дома, а я поодаль напротив него залегла в кустах так, чтобы мне было видно все происходящее.

И вот появилась Катруня. Она шла медленно и немного скованно, Пелагу и Лемона от нее скрывал поворот. Когда я лучше разглядела… Я всегда знала, что она дура! Катруня оделась в старый поношенный хитил с бедным тонким поясом, но зато волосы были уложены в невообразимую прическу, компенсировавшую недостаток роскоши и богатства во всем остальном, и надушены так, что даже я в кустах учуяла их аромат.

Я подала знак, и из-за поворота не спеша вырулил Арнык, пересекая Катруне путь. Она моего приятеля узнала.

– Эй, мальчик, мальчик! – позвала она Арныка.

– Ну?

– Я не нашла Рэксу там, где она работала прежде.

– Она че, обещала тебя ждать?

– Нет, Рэкса не назначала встречу, но... – Катруня растерянно развела руками. – Я надеялась на нее. А где она?

– А я че, нанимался за ней следить?

– А не знаешь хотя бы где Лемон? – с надеждой спросила паренька Катруня.

– Да я вот сейчас его видел вон на той улице. А зачем он тебе?

– Не твое дело, темень! – фыркнула Катруня. – Давай, проезжай.

Я махнула рукой Лемону и Пелаге, и когда Катруня выскочила из-за угла, они уже прогуливались и вели разговор, как двое влюбленных.

– Я сегодня не могу, мой милый. Видишь, я даже не переоделась, – проворковала Пелага. – Но завтра мы с тобой обязательно прогуляемся. Знаешь, я говорила со своими родителями, и они совсем не против нашей дружбы. До встречи, мой повелитель Нурити.

И тут я чуть не упала. Вернее, я упала бы, если бы не лежала в своих кустах. Пелага приблизила лицо к Лемону и поцеловала его прямо в губы. Лемон так опешил, что чуть все не испортил, но сдержался – возмущаться он стал позже.

Катруня прислонилась спиной к стене дома, у которого остановилась, увидев происходящее. Пелага проскользнула мимо Катруни, не обратив на нее никакого внимания, действительно с грацией королевы. По нашей задумке Лемон воскликнул, восторженно крутнувшись на ноге:

– Она самая замечательная и прекрасная из всех, кого я знал. Пусть меня поберет чума, если я свою любовь на кого-нибудь променяю!

Ему проклятие не грозило, так как он не мог променять Пелагу, потому что ее не любил.

Лемон, пританцовывая, ушел в другом направлении от Пелаги, якобы так и не заметив Катруни. Теперь была моя очередь уходить, я стала осторожно, пятясь, выбираться из кустов, и тут Катруня медленно осела и вдруг горько зарыдала. Она склонила голову на колени и по-детски обиженно взахлеб плакала.

Я развернулась и пошла прочь. Прежде чем скрыться за поворотом я оглянулась и посмотрела на Катруню. Она сидела с опущенными вздрагивавшими от рыданий плечами и продолжала плакать.

Мне стало немного жаль ее.

 

Наша компания встретилась у таверны "Руба".

– Все прошло здорово! – воскликнул Арнык, приплясывая на велосипеде.

– Обязательно надо было целоваться?! – напустился Лемон на Пелагу.

– Я хотела как лучше, – начала оправдываться Пелага, – чтобы ваша сыс не питала никаких надежд... Тебе что, плохо стало?

– Пелага все правильно сделала, – вступилась я. – Можешь теперь забыть о Катруне и ее папаше. Если только Симут не поможет, – добавила я зря, потому что Лемон болезненно вздрогнул и отвернулся.

– Мне кому вернуть одежду? – спросила Пелага. – Ее, наверное, надо отдать тому, у кого взяли? Арнык, тебе?

– На кой она мне нужна? – удивился Арнык. – Она моя, что ли?

– А чья?

– Правительственная.

– Оставь ее себе, Пелага. Только пояс верни, – сказала я.

 

 

33. ГДЕ ОЛЕКО?

 

Лето давно перевалило за середину. Я продолжала работать, но как мне надоело! Я от рождения была ленивой, и в главных помощницах у нас всегда ходила Офелия. Складывалось впечатление, что помогать родителям доставляло ей истинное удовольствие; я же выполняла поручения с такой недовольной миной и так тщательно старалась от них улизнуть, что обращаться ко мне старались как можно меньше. Но я никогда не отказывалась помогать! А теперь вот работаю по своей собственной инициативе без всякого принуждения!

Арнык нашел выгодное место работы вблизи базара и перебрался туда. Теперь я его практически не видала. Тара стала помощницей продавщицы цветов. Изредка встречала Олеко, но потом он совсем исчез. Я могла бы перебраться к Арныку, тем более что он сам звал, но было жалко оставлять своих постоянных доверяющих мне клиентов и родную выстраданную мной площадь.

Но, очевидно, одиночество дало знать. В последние дни меня стало посещать необъяснимое беспокойство, носившее неясные очертания, усилившееся после известия о нападении на Рубаху и избиении Джата, беспричинную тревогу, пока я не поймала себя на том, что в таком состоянии я вспоминаю почему-то об Олеко, словно что-то случилось. Мое подсознание сделало свои выводы, сопоставив одни ему ведомые данные, а мне подало сигнал в виде тревоги. Но я не могла объяснить себе, а тем более кому-то, ее причину. Тогда я решила пойти к Арныку, он кого хочешь сумеет развеселить и помочь забыть о глупых страхах.

Знакомые лиловые вихры я заприметила издали. Арнык шел, склонив голову, его плечи как-то странно вздрагивали. Я ни разу не видала и представить себе не могла Арныка плачущим – он всегда был веселым, даже когда был серьезным или сердитым, в его глазах плясали задорные огоньки. Это было так неожиданно, что вместо того, чтобы тактично отойти – я сама не люблю, когда ко мне в подобном состоянии пристают, – я ринулась к приятелю:

– Арнык, что случилось?!

– Мой велосипед... Его сломали, разломали на кусочки, – размазав слезы по лицу, сказал Арнык.

– Кто? – пораженно спросила я.

– Не знаю. Я отошел совсем на немножечко – прикупить сладостей для торговли...

– Что же это происходит? – растерянно прошептала я. – Где ты, Олеко?

 

– Привет, Тигриный Глаз, давно не видела. Куда ты так спешишь? – Тара выглянула из-за прилавка, заваленного цветами. Ее было не узнать в чистеньком опрятном хитиле и синем с прядями волос до плеч парике.

– Тара, Олеко куда-то пропал. Я ищу его.

– Очнулась! Олеко уж давно исчез. По делам, наверное, как всегда. Что это он тебе ни с того ни с сего понадобился?

– Ты не слышала, что случилось? Ау, на Рэндо! Вчера отобрали у Рубахи выручку, сегодня кто-то сломал велосипед Арныка.

– Не думаешь ли ты, что случаи взаимосвязаны? Рубаху просто обокрали, а вот Арнык... Бедняга! – Тара широко распахнула свои карие глаза. – Может, ему кто мстил?

– Если это месть, то я знаю, чьих рук это дело и следующими буду я или Пелага.

– Почему? И при чем тут Олеко?

– Не знаю. Но он пропал, и посыпались неприятности. Я боюсь, что он попал в беду.

– Не выдумывай глупости! – раздраженно бросила Тара, стараясь скрыть зазвучавшие в голосе нотки беспокойства.

– Может, я ошибаюсь. Поэтому мне и надо найти его. Или хотя бы Лемона. А также Пелагу.

– Как бы мне хотелось бросить все и помочь тебе, – расстроено проговорила девочка, окинув взглядом охапки цветов, – но я теперь человек подневольный, а хозяйка – добрая душа... Я не обращала внимания, но говорили, что кто-то видел, как Пелага разговаривала с мальчишкой из команды Зиба, а может, и с самим Зибом! – поведала Тара на прощанье.

В таверне "Руба" можно было узнать почти всю информацию ребят команды Олеко, по крайней мере, многое. Здесь я надеялась найти и Лемона.

Сначала Лемон почему-то мне не очень понравился, но я и не заметила, как сдружилась с ним. Он был замкнутым, но общительным, очень умен и скор на язык. Я даже и не представляла, что буду дружить с братом Симута! Они на удивление разные, Лемон – горд, великодушен, свободолюбив, и главное, преданный друг, Симут же – злой, завистливый, выслужник Катруни, подхалим и предатель. На сколько Лемон был красив, на столько Симут – уродлив. Они никогда не вызывали у меня ассоциаций друг с другом. Это – единственное исключение.

Стойка пустовала, посетители в таверне отсутствовали, и Турка нигде не было видно. Между столиками с поднятыми вверх ножками стульями, возя перед собой мокрую тряпку на палке, сновал... Симут. Его что, Катруня выгнала? Игнорировав его, я подошла к стойке и постучала кулаком, подзывая хозяина. Симут поднял голову, узнал меня и улыбнулся, как будто мы были старыми добрыми знакомыми.

– Чего тебе?

– Лемона здесь нет? – резким голосом спросила я его, ишь – разулыбался.

– Здесь. – Симут, волоча за собой тряпку, подошел к стойке и заорал в приоткрытую дверь, ведущую в заднюю комнату:

– Лемон! К тебе пришла Рэкса.

Дверь приоткрылась пошире, и оттуда вышел растрепанный заспанный и зевающий Лемон.

– Рэкса? Какая еще Рэкса? А-а... Привет, Тигриный Глаз.

– Лемон, ты не знаешь где Олеко?

– Нет, меня не было в городе. Сегодня ночью только вернулся, – словно в подтверждение своих слов он сладко зевнул. – Вообще-то Олеко оставляет мне сообщения... Но я вернулся на день раньше, может, он не успел.

– Лемон, он попал в беду!

– С чего ты взяла? – сразу проснулся и всполошился Лемон.

– Я не знаю, не знаю! А-а... – в отчаянии махнула рукой, поняв, что примчалась к нему лишь со своими глупыми предчувствиями, что ничего не смогу объяснить.

Оставалась Пелага. Я выбежала из таверны, едва не сбив с ног Симута. Почему я не подумала о том, что Лемону никакие объяснения не нужны?!

В поисках Пелаги я встретила Санока с Лючией. Старик и внучка тихонько шли по улице, заботливо поддерживая друг друга.

– Радостного дня, Рэкса, – поприветствовал Санок, – давно тебя не встречал.

– Рэкса! Рэкса! – обрадовалась Лючия.

Меня давно так не звали, разве что в семье.

– Я давно не Рэкса, – улыбнулась я им. – Я Тигриный Глаз.

Старик слегка нахмурился.

– Так вон оно что. Значит, ты действительно Тигриный Глаз. К нам подходили какие-то ребята, спрашивали о Тигрином Глазе. Кто мог подумать, что это ты. Мы сказали, что слышали о ней истории, но не знаем никого с именем Тигриный Глаз.

– Зачем искали?

– А я почем знаю. Но это нехорошие ребята. Они оскорбили меня, посмеялись над Лючией, ударили ее. Смотри, не столкнись с ними.

– Ты же знала, кто такая Тигриный Глаз, – обратилась я к девочке.

– Я все равно ничем не смогла бы им помочь. Я даже не знаю, где ты работаешь, а даже если знала – я друзей Олеко не выдаю.

– И почему Олеко везет на таких друзей как ты, Лючия.

Я улыбнулась ей на прощание, и странное дело, она улыбнулась мне во ответ.

Моя догадка подтвердилась. Меня уже ищут. Может, во время я смылась со своей площади. Надо найти Пелагу.

Разыскать ее оказалось таким же трудным делом, как и раньше. Когда я совсем отчаялась, я увидела маленького мальчика с розовыми волосами. Он стоял возле шонты и увлеченно стучал по ее борту. Мы находились в бедняцком квартале, который непосредственно примыкал к трущобам, и шонту в ее состоянии трудно было назвать таковой с разрушенными полуобвалившимися бортами и вместо воды темной жижей с ядовитым запахом. Я подошла ближе.

– Привет, Тучка! – сказала я. – Ты зачем доламываешь шонту?

Мальчуган перестал стучать и повернулся ко мне.

– Тигриный Глаз! – радостно вскричал Тучка, блестя глазенками.

И чем я заслужила такую встречу?

– Тигриный Глаз, правда, что ты безоружная бесстрашно набросилась на негодяя с ножом, который хотел украсть пояс с картой сокровищ? – затараторил малыш. Он спрашивал, а его глаза восторженно блестели, и он досрочно уже знал, что правда. Мне даже немного польстило.

– Да, – смутившись, ответила я: в тот момент я действительно не думала о страхе, я боялась за Риза и его шухра.

– У-ей-хо, – с забавной хрипотцой восхищенно воскликнул Тучка.

– Где твоя сестра? – быстро спросила я, заметив, что он снова собрался меня расспрашивать. – Мне необходимо с ней поговорить.

– Она дома. – Тучка заговорил деловито. – Ты вовремя, несколько дней назад ее вообще дома почти не было. А сейчас носа на улицу не показывает.

– Да что ты говоришь, – пробормотала я, подстраиваясь под мелкие шажки Тучки.

– Раньше она все с Олеко ходила, а теперь поссорились что ли...

– Олеко заходил за Пелагой к вам домой? – спокойно спросила я.

– Нет, – помотал головенкой Тучка. – Просто я думаю, что с Олеко. Просто с кем еще Пелаге гулять – она только с Олеко и дружит. У меня сестра больно задавака.

Я ничего не сказала, хотя была с ним совершенно согласна, и мы некоторое время шли молча.

Тучка вдруг спросил:

– Тигриный Глаз, как ты узнала, что Пелаге нужна помощь?

– Что? – удивилась я и, остановив малыша, повернула к себе лицом. – Пелаге нужна помощь? Что с ней случилось?

– Я не знаю, – тихо произнес Тучка. – Она стала какой-то не такой. Я знаю, что с ней что-то случилось и ей надо помочь.

За поворотом появился дом Тучки, ничем не отличающийся от моего, серый и невзрачный с отвалившейся штукатуркой, стоящий во дворе, полном мусора и убожества.

Комната семьи Тучки находилась на первом этаже. Она была крошечной, как и все бедняцкие комнаты, с небольшим окном со ставнями и бетонным полом. Дальний угол комнаты был огорожен занавесом, а в воздухе стоял тяжелый неприятный запах.

Пелага, увидев меня, вскочила со старого обшарпанного дивана.

– Ты зачем привел ее сюда? – гневно напустилась она на Тучку.

Тот развел руками:

– Тигриный Глаз хотела поговорить с тобой, – и быстро юркнул за дверь прочь.

– Чего тебе надо? – понизив голос, спросила Пелага. Она оглянулась на занавес, откуда доносился мерный храп.

– Я хочу узнать что-нибудь об Олеко.

– С чего ты взяла, что я что-то знаю о нем? – возмутилась Пелага.

– Олеко попал в беду, и мне кажется, ты имеешь отношение к этому.

– Как ты смеешь! – с негодованием произнесла девочка. – Уходи! Убирайся из комнаты!

– Я уйду. Но если с Олеко что-то случится... Я умею мстить, Пелага.

Я открыла дверь и, приостановившись, добавила:

– Хочу предупредить, банда Зиба обнаглела. Советую быть осторожней. Или ты уже приняла меры? Да о чем это я! Говорят, вы с Зибом хорошие друзья – так чего тебе бояться, Пелага.

Я шла удрученная и поникшая. На что я рассчитывала и надеялась? Что Пелага возьмет и все мне расскажет? И с чего я взяла, что она что-то знает? А с чего я взяла, что Олеко в беде? Так, старушка Тигриный Глаз, пора лечить нервы... Что же делать?..

Я машинально свернула к своей площадке и слегка притормозила. У шонты околачивалось несколько мальчишек, среди них я узнала одного, с которым дралась за площадь. Ребята Зиба...

Сзади меня тронули за плечо. Я молниеносно развернулась, выставив кулаки. Передо мной стояла немного напуганная моей реакцией Пелага.

– Ты правда считаешь, что Олеко попал в беду? – чуть дрогнувшим голосом спросила Пелага. Я молча кивнула. – Тогда мне надо кое-что тебе рассказать.

 

 

34. В КАБАКЕ ПЬЯНИЦ

 

Я завернула в кабак, Пелага следовала за мной, едва успела переступить порог, как в нос ударил терпкий неприятный запах, казалось, прочно въевшийся во все, что здесь находилось: в темные замасленные стены, столы, стулья, лавки, в посетителей, которых несмотря на мрачноватую и грязную обстановку собралось много. Тусклое освещение пыльных ламп и клубы дыма, витавшего в воздухе причудливыми узорами, ничуть не препятствовали присутствующим общению различной эмоциональной окраски. Одни из них громко разговаривали, стуча о стол кружками, размахивали руками, лезли к соседу по-братски целоваться или старались угостить друг друга кулаком, другие тихо тянули свой напиток из стаканов или же спали, уронив голову на стол или лавку и свесив руки – никто на них не обращал внимания. Некоторые из посетителей подносили небольшие палочки ко рту, чтобы затем выпустить им струю резкого удушающего белого дыма.

Я села за свободный стол, приземистый, мощный и на вид очень тяжелый. Он был совершенно неприятный – замызганный, грязный, впрочем, ничем не отличающийся от остальных. Пелага осторожно присела напротив. Ее лицо скривилось от отвращения.

 

Мы устроились под мостом у вонючей речки, где могли спокойно поговорить и не было опасности, что ребята Зиба помешают.

"Я познакомилась с Зибом... – начала Пелага. – В тот день я не видела Олеко. Я чувствовала себя одиноко. У меня нет друзей, если не считать Олеко... Да и с кем дружить, кругом один сброд! Кем я была и кем стала!.. Тебе этого не понять, не понять меня. Зиба сильный, находчивый, правда, он немного грубоват, но в нем есть что-то, отличающее его от темени. Мы очень быстро стали друзьями. Я верила ему во всем! Олеко замечательный, он светлый, но все равно он из тьмы, а Зиба... Зиба – самая темная тьма, но он ведет себя с другими, будто он правитель. Не думай, что я влюбилась в него! Просто... С ним я забыла свои несчастья, с ним я не такая как все.

Зиба не подозревал, что я знакома с Олеко, пока однажды не пригласил меня к себе в штаб. Там один из его ребят увидел меня и крикнул:

– Зиба, так это та девчонка, что была с другой – с розовыми волосами – на площади.

Зиба спросил, кто она, то есть ты. Я сказала:

– Как же вы не знаете Тигриный Глаз? Кого же вы на площади искали?

Тогда уже другой мальчишка закричал:

– Я же говорил! Я так и знал!

И Зиба спросил:

– Ты откуда знаешь Тигриный Глаз? Она твоя подружка?

– Нет, – ответила я. – Я с ней знакома через Олеко.

– Ты знаешь Олеко? – резко спросил Зиба.

– Ты его тоже знаешь? – спросила я в ответ.

– Так, – уклончиво промолвил он, – встречались иногда. Он тебе говорил что-нибудь про меня?

– Нет, – ответила я. – А что, что-нибудь надо было?

– Я тебе после объясню, – сказал он.

Потом Зиба как будто забыл о разговоре, и я даже хотела спросить, что он собирался мне объяснить. Перед моим уходом он обратился ко мне:

– Можешь оказать мне небольшую услугу? Я хочу поговорить с Олеко. Приведи его сюда ко мне в штаб.

Я сказала – хорошо, и он добавил:

– Не следует говорить ему, кто желает его видеть. Видишь ли, мы с ним поссорились и я боюсь, он откажется со мной говорить.

– Вы были друзьями? – спросила я.

– Да, нас поссорил Лемон.

– Но разве Олеко не поймет, куда я его привела, увидев ваш дом?

– Нет, он не знает, что здесь наш штаб. Об этом знает только Лемон. И это еще одна причина, по которой я прошу никому ничего рассказывать: Олеко скажет Лемону и тот попытается нам помешать объясниться. И я не хочу, чтобы ты меня предала и рассказывала всем подряд, где мой штаб.

Я сделала все, как просил Зиба. Я привела Олеко в штаб, и Зиба, увидев нас, сказал:

– Что, Олеко, поговорим, а то все как-то не удавалось. Ты, Пелага, можешь идти.

Я заколебалась, тогда Зиба проговорил жестче:

– Иди! Не будешь же ты мешать нашему откровенному разговору? Ты думаешь, что я с Олеко что-то сделаю? Ты на чьей стороне, Пелага? Не серди меня, душа моя, и побереги свою хорошенькую мордашку.

Олеко сказал:

– Ступай, Пелага. Не беспокойся за меня.

Я ушла. В последний раз я Олеко видела там. Больше мне нечего добавить. Я не знаю где Олеко".

Я вскочила и заорала: "Ты дура! Ты что наделала! Отвела Олеко в руки врага!" "Не смей так говорить со мной! – яростно воскликнула Пелага. – Откуда я знала, что Олеко и Зиба – враги? Кто-нибудь мне об этом говорил?" "Надо было поинтересоваться. И правильно Зиба сказал, выбирай, Пелага, на чьей ты стороне", – жестко произнесла я. "С чего ты решила, что Зиба повинен в исчезновении Олеко?" – с последним отчаяньем спросила Пелага. "Я не решила – я догадывалась, а ты подтвердила мои догадки". – Я принялась размышлять, как узнать где Олеко, что с ним и как, в конце концов, ему помочь. "Пошли, – сказала я Пелаге, – покажешь мне, где этот штаб Зиба".

По дороге я забежала домой, отыскала и напялила на голову нелепый зеленый чепчик, чего никогда не делала и выглядела, наверное, как идиотка; поэтому Офелия в удивлении на меня уставилась и спросила: "Куда ты?" "Есть такой нехороший мальчик Зиба. Пойду, навещу его", – ответила я.

У меня не было совершенно никакого плана, придется действовать по обстоятельствам; хотя это сомнительная перспектива, лучшего я предложить не могла. Пелага тоже молчала, она была удручена и растеряна и, вероятно во всем положилась на меня. Она привела меня к старому полуразрушенному кирпичному дому, сиротливо и застенчиво стоящему в конце улицы. "Их штаб там, на втором этаже. Внутри все почти разрушено, и весь дом принадлежит ребятам Зиба". – Пелага показала два окна слева от единственного подъезда, справа от него второй и третий этажи дома были уже полностью развалены. На другой стороне улицы между домами приткнулся небольшой двухэтажный кабак. "Пошли туда, – я мотнула головой в его сторону. – Может, там что узнаем". "С чего ты взяла?" "Кабак почти что напротив штаба. Не может быть, что Зиба совершенно игнорировал это место". Пелага раздумывала. "Ты предлагаешь пойти в штаб спросить Зиба где Олеко?" "Тебе лучше знать", – пожала плечами Пелага. Так мы оказались в кабаке.

 

– Сколько мы будем здесь сидеть? – морщась и махая рукой у носа, поинтересовалась Пелага.

– Сиди.

Пелага не возмутилась по поводу моего приказного тона, она нагнулась и скользнула под стол.

– Пелага, перестань дурачиться. Что случилось? – спросила я и оглянулась.

К нам, покачиваясь на заплетающихся ногах и поддерживаясь руками за столы, стулья и посетителей, приближался средних лет нуритянин с отекшим покрасневшим лицом.

– Вам плохо? – спросила я.

Он посмотрел на меня мутными осоловелыми глазами.

– Мне плохо? Пхи! Пчму? Мне хорошо! – слегка шепелявя, вытолкнул он. Изо рта пахнул тот терпкий неприятный запах, который витал здесь в воздухе. Я невольно отшатнулась. Мужчина не обращал на меня более никакого внимания.

– Пелага, девочка моя! Куда ты делась? – он сделал попытку нагнуться и упал на стул.

– Ненавижу! – Пелага опрометью выбежала из кабака.

– Пелага! – Я бросилась за ней. – Что случилось?

При неверном свете дверного фонаря и угасающего заката я с трудом разглядела выражение ее лица. Ее всю трясло от ненависти и отвращения.

– Это мой отец, – с трудом и всхлипом произнесла она.

– Он пьяница, пьянчужка, алкаш! – от ненависти ее голос задрожал. – Я не конфискованка. Это благодаря отцу мы стали такими. Сначала он пропивал кланы, пропил все, что осталось. Но знаешь, – она посмотрела на меня заблестевшими глазами, – он словно умер; тот отец, которого я любила, мертв... Но если он мне безразличен, если он мертв, почему мне так больно, почему я его до смерти ненавижу?.. Сначала во мне жила жалость, я его очень любила, жалость, постепенно переходящая в презрение, я хотела сделать ему больно, как он мне, но почему-то не могла; потом я стала его брезговать! отца! во мне росла ненависть, теперь он вызывает во мне отвращение. Но что самое больное и страшное – я никогда не представляла, что буду стыдиться отца.

Я не умела находить слова утешения, а когда не знаешь, что сказать, то лучше помолчать.

Пелага сердито посмотрела на меня, шмыгнула носом и насмешливо произнесла:

– Ты что, поверила во все, что я тебе здесь наговорила? Чего ждем? Кажется, мы хотели выручать Олеко.

Мы вернулись в кабак и сели за самый дальний стол. Тут нас высмотрел хозяин заведения:

– Вы что-то потеряли, крошки? Здесь напитки не для ваших желудков и не для ваших тусу.

– Мы ищем Зиба, – неожиданно для себя ляпнула я.

– С чего вы решили, что тут знают о нем? – хитро прищурился хозяин. У меня чуть было не вырвалось про штаб, но во время заткнулась – если мы знаем где штаб Зиба, то что мы делаем здесь?

– Я знакома с Зибом, он упоминал как-то об этом кабаке. Меня зовут Пелага, может, он Вам говорил обо мне, со, – вступила Пелага, – а моя подруга хочет с ним познакомиться.

Хозяин расплылся в довольной улыбке, стоило Пелаге обратиться к нему "со", видимо, тут нечасто его чествуют почтительным обращением.

– Вы не можете подсказать, где Зиба? – спросила я.

– Посмотрим, что я могу для вас сделать… Ладно, ждите. Но не долго. Нечего места занимать.

– Я не знала, что мы ищем Зиба, – прошептала Пелага, пригнувшись к столу, едва хозяин отошел. – Я же могу его сюда привести…

– У меня вырвалось… Наверно, надеялась, что хозяин кабака что-нибудь сболтнет о Зибе. У тебя есть план?

Пелага промолчала, мы, насупившись, затихли, каждая недовольная своей союзницей.

Я задумчиво смотрела на Пелагу. Да, еще неизвестно, кому из нас повезло больше...

– Не смотри на меня так, – сердитым шепотом сказала Пелага, догадавшись о моих мыслях. – И не смей никому рассказывать, что узнала обо мне!.. Тебе не понять, почему я не люблю темень. Тебя не сбрасывали с небес Нурити прямо в грязь, во тьму...

– Ну почему же... Когда погиб мой отец, у нас конфисковали имущество, а мы были довольно богаты. И Рэкса Крайт не менее горда, чем ты, Пелага. Но я действительно не могу понять тебя. Чем плохи Олеко, Лемон, Арнык, Тара, Зус, Рубаха, Риз... Дурных людей среди тьмы не больше чем среди сыс. Каков человек зависит от него самого, а не от присутствия клан, они или их отсутствие являются лишь фактором проявления качеств характера... Неужели тебе действительно важно количество ки? Тогда к чему тебе Олеко? Ты можешь сейчас встать и уйти. Я пойму…

– Перестань, – оборвала меня Пелага. – Мне не нужны твои нотации...

– Я не хотела подставлять тебя, Пелага, но по-видимому тебе придется  пойти в штаб к Зибу и попытаться разузнать про Олеко. Что нам остается делать? Я буду ждать тебя здесь.

Пелага почему-то растерялась, я от нее ждала чего угодно, но не растерянности.

– Кто тут ищет Зиба? – к нам подсел мальчишка с зелеными волосами. – Привет, Пелага! Ты куда исчезла? Тебя Зиба искал. Ты что, меня не узнала? Я Тушен!

– Привет, – произнесла Пелага, беспомощно взглянув на меня. Появление зибовского дружка застало врасплох.

Я ободряюще подмигнула.

– Привет, Тушен. Меня зовут Рэкса, – я улыбнулась во все зубы.

– Это моя подружка. Она хочет познакомиться с Зибом.

– Интересно. – Тушен помахал рукой хозяину. – Эй, старый Рагул, принеси стаканчик!

– Детям не выдаем, – проворчал хозяин, ставя перед ним кружку.

– Да ладно тебе.

– А ки хватит?

– Ты же знаешь, я тебе отдаю долги.

Пелага скривилась, когда Тушен быстрыми глотками опорожнил кружку.

– И что же ты, Пелага, не познакомила свою подругу с нашим Зибом? Ты забыла дорогу к нам?

Пелага посмотрела на меня – кто все это закрутил?

– Мне надо видеть Зиба немедля, а она не хочет показывать мне ваш штаб, – проговорила я, чувствуя, что увязываю все глубже: что, если Тушен сейчас встанет и скажет, пошли.

– Так зачем тебе Зиба? – икнув, спросил Тушен.

– Познакомиться.

– Врешь, – парнишка опять икнул. – Прям на ночь глядя приспичило?

– Еще светло. У меня к нему дело есть.

– Да? – он пытался выцедить еще из кружки. – Рагул, старый мусопар, принеси еще!

– Слушай, как тебя, Рэкса, зачем тебе этот дурацкий чепчик? – спросил Тушен после очередной порции. – Сыми.

– Я сниму его, когда увижу Зиба или отомщу.

– Ого. Кому?

– Ты его, наверно, не знаешь. Его зовут Олеко.

– Знаю, – махнул рукой Тушен. – И что он сделал?

– Неважно. Вот только найти его! – я со злостью сжала кулак.

– Не найдешь, – захихикал Тушен. – Зиба придет, может, покажет.

– Так значит, мерзавец Олеко где-то здесь?! – мое сердце забилось. Тушен улыбнулся. – Веди меня в штаб к Зибу.

– Ишь, какая прыткая. В штабе никого нет. Все ушли. Один я остался сторожить... – он взглянул на меня. – Брынзойе вздумалось отомстить, как ее, Тигриному Глазу. А может, это парень? Ты не знаешь?

– Знаю, – жарко шепнула ему в лицо и поднялась. – Ну что ж, раз Зиба сегодня я не увижу, то мы пойдем. И передай Зибу: если он поможет мне, то я помогу ему отомстить Тигриному Глазу.

– Эй, Рагул, – сказала я, доставая тусу, – сколько это выйдет?

– Кружка.

– Угости-ка моего нового друга-приятеля Тушена.

– Алкаш, – прошипела Пелага.

 

 

35. ЗИБА

 

Внутри старого дома оказалось гораздо темнее, чем снаружи: все окна первого этажа были заколочены досками и закрыты фанерой и картоном.

– Осторожнее, – прошептала Пелага. – Здесь на полу валяются куски кирпича, камни, всякая всячина и еще кое-где сохранились внутренние перегородки между комнатами.

– Ага, – ответила я, когда обо что-то споткнулась. Кажется, ступенька.

– Пелага, – позвала я.

– Я тут, – в отдалении послышался ее голос.

– Ищи на первом этаже, я поднимусь на второй.

Эх, надо было фонарь взять, хотя откуда... Представляю, сейчас поднимусь и лестница обвалится или сама куда-нибудь провалюсь.

Уф, я взмахнула руками и отшатнулась, когда нога не нащупала очередную ступень. Я осторожно повторила попытку, пока нога не уперлась в стену. Вытянув руки, я нащупала дверную ручку и замок: лестница кончилась и я добрела до двери, закрывающей вход на второй этаж.

Сзади послышались шаги.

– Это я, – сказала моя спутница. – Внизу ничего и никого нет.

– Дверь заперта.

Пелага, словно не поверив мне, подергала дверь и поинтересовалась, что будем делать.

Мы спустились вниз и вышли на улицу. Я обогнула дом и сбоку показала на окно второго этажа.

– Ты серьезно? – спросила Пелага.

– Ложись, – шепнула я, толкнув ее в канавку и прыгнув следом.

Мимо прошла орава ребят.

– Почему ты уверена, что здесь Олеко? – взглянув на дом, спросила Пелага.

– Я не уверена. Не убил же его Зиба в конце концов. Значит, где-то держит. Никого нет, и я не упущу такую возможность, пока все здесь не облазаю.

Я дождалась, когда стихнет шум, встала и, зацепившись руками за выступы, нащупала первую опору для правой ноги, поставив ее как можно выше. Ветхий дом был испещренный выемками, трещинами и сломанными кирпичами, служащими опорой для рук и ног; но было с непривычки тяжело и трудно, руки от напряжения дрожали, ноги срывались, а кирпичи предательски обламывались. Колени и пальцы были изодраны в кровь. Наконец, моя рука нащупала подоконник, я ухватилась покрепче, зацепилась ногой и перекинула свое тело через окно. Нагнувшись, я протянула руку Пелаге и помогла ей взобраться внутрь. Отдышавшись, мы поднялись на ноги. Я прошла на середину комнаты. Под ногами хрустел песок, крошки кирпича.

И тут зажегся свет. Я обернулась, вздрогнув. У входа стояла ватага ребят.

– Кто к нам пожаловал! – слегка удивленно протянул крепкий мальчишка двадцатипяти-двадцатисеми ралнот[7] с волосами кораллового цвета. – Премного о тебе наслышан. Я давно хотел с тобой познакомиться, Тигриный Глаз.

Я медленно сняла с себя зеленый чепчик. Мальчишка не спеша, по-хозяйски, прошел мимо меня.

– Пелага, крошка моя, куда же ты пропала? – он чмокнул ее в щеку и сел, развалившись, на стул, стоявший слегка на возвышении.

– С чего ты взял, что я Тигриный Глаз?

– А кто еще может завалиться в кабак к пьянчужкам и требовать встречи с Зибом? Вот разве Лемон. Но ты же не Лемон? Кстати, нехорошо спаивать мальчонку, пользоваться его слабостью, Тигриный Глаз. А кто еще вломится в штаб Зиба без приглашения? Кому вздумается лазить по стенам дома?

Если бы он знал, что все легенды, ходившие обо мне, – это Арныкины враки! Ведь все, что я делала, не было ничем особенным, мог совершить любой другой. Однажды я залезла на крышу сарая высматривать Джата и Рубаху – они почему-то долго не возвращались с рынка. Внизу между тем Арнык умудрился разозлить стража порядка с энергохлыстом. Чтобы поддержать Арныка, я спрыгнула с сарая, но нечаянно угодила прямо на шею стражнику. Как не воспользоваться таким положением?.. Спасенный Арнык раздул историю до героизма.

Я не стала разубеждать Зиба в обратном.

– Ты догадываешься, зачем я пришла?

– Догадываюсь, – ответил вожак. – Ты предала меня, Пелага.

– Ты первый предал меня! – жарко воскликнула девочка. – Ты обещал, что ничего с Олеко не сделаешь!

– А кто сказал, что я с Олеко что-то сделал? – удивился Зиба.

– И ты не знаешь, где Олеко? – вмешалась я.

Зиба с сожалением развел руками.

Даже если он врет, ничем не докажешь, да и кому доказывать! Себе? И что теперь делать, пожелать доброй ночи и уйти, сделав вид, что поверила Зибу? Вот так просто они и отпустят Тигриный Глаз, отпустят после того, как так настойчиво разыскивали... Олеко я не помогла, да и сама влипла. И Пелагу втянула. И что теперь делать?

– Вы обо мне говорите?

На окне, небрежно облокотившись, сидел Олеко и улыбался. Я всегда поражалась его умению неожиданно появляться.

– Ты откуда? – спросил Зиба, ничуть не удивившись и не смутившись.

– Оттуда. Тушен меня покинул. Думаю, дай послушаю, о чем вы тут беседуете.

– Ты обманул меня, Зиба! – с горечью в голосе вскричала Пелага.

– Пелага, душа моя, – рассмеялся Зиба, – не бойся, ты можешь больше не притворяться, теперь Олеко и Тигриный Глаз в наших руках. План удался, ты ловко заманила Тигриный Глаз.

Это западня! С немым изумлением я повернулась к своей партнерше, меня словно окатил ледяной водопад. Вот почему Зиба и его команда так быстро появились, они ждали нас!

– Ты молодец, Пелага, умна! – промолвила я, отдавая ей должное. – Скажи мне только, что тобой двигало – ты заманила сюда Олеко ради угоды Зибу или для приманки, чтобы отомстить мне? Очень тонко продумано, получилось, я сама завлекла себя в ловушку.

Мой бесстрастный и уважительный тон не успокоил Пелагу, а привел ее в тихий ужас:

– Тигриный Глаз, Олеко! Не верьте ему! Я ничего не знала, я не обманывала тебя, Тигриный Глаз!

– Тебе не зачем оправдываться, Пелага. Ты имела полное право злиться на меня, только зря ты так поступила с Олеко!

– Клянусь! – с жаром воскликнула девочка. – Я не понимаю, как это получилось, но Зиба никак не знал и не мог знать, что ты придешь, Тигриный Глаз.

– Пелага, ты со мной или с Олеко? – с тихой угрозой произнес Зиба, и она чуть не плача ответила ему:

– Зиба, ты сам все испортил. Тигриный Глаз, я искренна.

– Как я могу поверить твоим клятвам, если я не верю твоей душе?

– Если мне не верит Тигриный Глаз, пусть поверит Рэкса Крайт! – закричала Пелага. – Она знает цену гордости.

– Поверь ей, Тигриный Глаз, – промолвил Олеко.

– Вот скажи мне, Олеко зачем ты спустился из своей узницы? – Зиба вальяжно откинулся на спинку стула, а его команда рассредоточилась по комнате, окружив нас. – Я хотел только проучить твою Тигриный Глаз, избить ее хорошенько, чтоб запомнила, и не стал бы ее задерживать. Теперь же, когда она знает, что ты здесь, я не могу ее отпустить, – с издевкой оправдывался Зиба. –  Ты сам виноват. Что тебе не сиделось на месте?

– Я не ожидал увидеть в этом месте Тигриный Глаз, – ответил мой вождь. – Я просто спустился по стене дома

– Ну и зачем? – Разговаривают – прям, старые приятели.

– Ты сам поставил условие: если сбегу...

– Но ты еще не сбежал, – усмехнулся Зиба и сделал знак рукой.

Мы с Пелагой переглянулись и набросились на первых, кинувшихся к Олеко. Я подставила ногу и с размаху рубанула споткнувшегося локтем по шее. Пелага произвела потрясающий удар ногой. Тут и Олеко поспешил на помощь.

– Вы что думаете втроем отбиться? – рассмеялся Зиба.

– Ну почему втроем? – раздался знакомый и такой нужный голос.

В дверях стояли Лемон и все наши ребята!

С ревом на меня набросился высокий и сильный мальчишка, но воодушевленная подмогой я не собиралась сдаваться. С налету он меня слегка оглушил, но мне удалось увернуться от его кулака и проскользнуть под ногами. Развернувшись, я очень эффектно пнула его. В сей впечатляющий момент в нашу драку врезался Лемон.

– А, Брынзойа! – воскликнул он.

– Лемон! Я не забыл нашу последнюю встречу, – угрожающе заметил неприятель.

– Я к твоим услугам, – с той же галантностью прозвучал ответ.

Мой враг от меня переключился на Лемона. Право, я ведь могла и обидеться.

Я была так взбудоражена и рада, что Олеко нашелся, что Лемон с ребятами так вовремя и так кстати подоспели, что драка, как обычно, не злила меня и не распаляла до бешенства, я даже не чувствовала лютой ненависти к врагу. Арнык взобрался на высокую кучу мусора из различного строительного материала, сваленного в углу, и, восседая сверху, палкой одаривал ребят Зиба увесистыми затрещинами. Пелага мелькала в вихре молниеносных движений рук и ног. Олеко, зацепившись за верх окна, с силой отталкивал врагов ногами, потом, гикнув, оседлал Зиба и повалил его на пол.

Среди обломков кирпича на полу я заметила валяющийся свой зеленый чепец и наклонилась, чтобы поднять его.

– Тигриный Глаз! – гаркнул всевидящий Арнык, предупреждая.

На меня несся один из мальчишек Зиба, и я, присев, сжалась в комок и почувствовала, как неприятель, не успев затормозить, перекувыркнулся через меня. Я накидала в чепец кусочки кирпича и затянула тесемки.

– У-у, не подходи! – угрожающе протянула я, выпрямившись, вращая чепчиком над головой. Почувствовала, что кого-то нечаянно ударила.

– Ой, извини, Зиба, – с издевкой сказала я, обернувшись, и в результате снова кому-то неосторожно заехала в лоб.

Хорошая штука. Я вскочила на стул Зиба и принялась энергично работать.

Со своей высоты я прекрасно отбивалась от противников и видела все происходящее вокруг. Тара не могла остаться безучастной и не прийти на помощь, и дралась сейчас ой как здорово! Ей активно помогал маленький Риз, преданный и агрессивный, как шухр. Джат награждал врагов тумаками и все приговаривал: "Только не надо так нервничать!" Стор не упускал возможности съязвить в сторону своего оппонента, да еще как! Его ироничные замечания были также точны, как и удары Лихока. Сам же Стор предпочитал уклоняться, предоставляя разбушевавшемуся врагу возможность врезаться в стену, в кулаки Лихока или, споткнувшись, пролететь мимо с сопровождающим вдогонку язвительным высказыванием и пожеланием всего лучшего. Жора стоял в уголке под прикрытием кучи и оттуда ставил, приговаривая: "Ой, извините", а затем испуганно и участливо спрашивая: "Тебе не очень больно, ты не ушибся?", пробегавшим врагам подножки, пинки, тумаки или, ойкнув и зажмурившись, бросался с кулаками. Тут Арныку приходилось ему немного помогать сверху, и долгое время Жора наивно полагал, что он сам справлялся с неприятелем. Толк от Жоры был небольшой, впору его самого надо было спасать, но его стремление помочь друзьям и, можно сказать, жертвенная (для него) отчаянность значили больше, чем просто участие в драке. Зато Леха словно попал в свою среду, его лохматая пегая голова и азартно блестевшие рыжие глаза мелькали то тут, то там, как будто он боялся, что ему не достанется врагов или без него не справятся.

Бой почти закончился, я это поняла, когда смогла позволить себе передышки и заметила, что мне не хватает противников. Лемон разобрался с Брынзойой и сидел у него на груди, прижимая к полу. Олеко протянул руку и помог Лемону встать. Брынзойа поднялся и угрюмо посмотрел на Олеко, в его руках блеснул нож.

– Лемон! – крикнула я и бросилась на помощь.

Лемон толкнул Олеко в сторону, загораживая его, но самому увернуться не удалось. Сверкнуло лезвие, брызнула темно-алая кровь, и на правой руке Лемона появилась страшная кровавая полоса. Налетев на Брынзойу, я выбила из его рук нож и повалила мальчишку на куски кирпича...

– Эй, Тигриный Глаз, перестань. Ты убьешь его, – услышала я голос.

Очнувшись, я выпустила голову Брынзойы из своей хватки и огляделась. Бой уже кончился, и мы победили. Я поднялась на ноги.

– Я увлеклась, – неудачно сказала я.

Олеко успел сделать Лемону жгут из веревки, а Джат перевязал рану арныкиной косынкой.

– Ты с ней поосторожней, – ухмыльнулся Зиба, кивнув на меня.

– За своим следи, – отпарировал Олеко.

– Брынзойа скверно поступил, – криводушно протянул Зиба, глядя на распростертого парня, – но, по-моему, он наказан.

– Игра окончена, – сказал Олеко, – считай, что я уже сбежал.

– Да если бы Тушен не покинул свой пост...

– При чем тут Тушен! – улыбнулся Олеко. – Да я бы скорее спрыгнул и шею сломал, чем...

– Я знаю, – прищурившись, перебил Зиба. – Поэтому и оставил в охране Тушена. Не мог же я позволить, чтобы ты выпрыгнул из окна и тебя возвели в герои-мученики, а меня – в твои убийцы, а потом каждый из твоих ребят принялся мстить.

– Ну уж не поверю, что ты собирался позволить мне сбежать!

– Конечно, нет! С пьянчужкой Тушеном у тебя оставалась надежда, что он совершит промах и ты сможешь сбежать. А пока есть надежда, человек цепляется за жизнь. И вот Тушена вызвал Старый Рагул, и тот обрадовался возможности покинуть пост, чтобы выпить. Он, в отличие от меня, был уверен, что ты не сможешь убежать. И ты, несмотря на халатность Тушена, все равно бы не сбежал. Да вот эти появились, – кивнул Зиба на меня и Пелагу.

– Это уже твои проблемы, ты не уточнял, каким образом я должен сбегать: боем, самоубийством или путем умерщвления Тушена. Зиба, ты выяснил кто кого?

Тот криво ухмыльнулся, и Олеко, уходя, добавил:

– А вот мое желание... Думаю, мы действительно не уживемся в одном городе.

– Рад был познакомиться, Тигриный Глаз, – сказал на прощанье Зиба, шутя или всерьез – я не поняла.

Мы шли гурьбой по темной улице, радостно и возбужденно обсуждая свои подвиги прошедшей битвы. Арнык пытался подробно и животрепещуще описать, при каких обстоятельствах получил ушиб мизинца и синяк на попе, но от него отмахивались, знали – приврет или спешили рассказать, сами беззастенчиво приукрашая, свои боевые заслуги. Когда ты победитель, не так обидно считать свои раны, если еще помнить, что враги остались с не меньшими потерями. Леха шел с расквашенным носом, и совершенно не обращая на него внимания, довольно подпрыгивал, хлопая нас по плечу, и громко хохотал. Потрепанный, но счастливый Риз ластился к Олеко, то болтаясь у него под ногами, то повиснув на шее, пока Стор не отодрал его от вожака. Риз рассерженно блеснул на Стора белками глаз и, наверно, цапнул бы его за руку, но подошел Лихок и молча взял Риза за другую руку, и тот наконец понял, что был немного назойлив в своей радости, хотя Олеко и вида не подал, что мальчуган мешается. Я осталась с синяком и без бокового зуба, Олеко получил в глаз так, что он наполовину заплыл, а у Джата, Риза и Рубахи красовались шишки, причем последний получил ее от Арныка, который, войдя во вкус, нечаянно двинул и своему. Тара, осторожно трогая свой опухший нос, испуганно спрашивала меня: как она покажется в таком виде хозяйке! Пелага осталась почти без царапин благодаря своему мастерству держать врагов на расстоянии.

– Что связывает тебя и Зиба, Олеко?

– Когда-то мы были старыми добрыми приятелями, можно сказать, друзьями. Но я так не скажу,  потому что друга воспринимают со всеми его недостатками, если у тебя они тоже такие и он тебе близок или если вас объединяет нечто большее, чем длительное знакомство, тогда ты следуешь за другом вопреки всему и всем. Я знаю, что во мне самом много дурного, но я не мог принять Зиба, каков он есть, и пойти за ним.

Я был сам по себе, и однажды Зиба предложим мне присоединиться к его отряду. Но Лемон, который знал Зиба гораздо дольше и, как оказалось, намного лучше, поведал мне о некоторых методах и поступках Зиба и его команды, я не буду вдаваться в подробности, ты сама теперь можешь представить о них. Я попытался объясниться с Зибом, но мы не поняли друг друга, я покинул его, со мной ушел Лемон.

Ты прав, мой мудрый маленький вождь. Сейчас я за тобой пойду на самый край света, окажись ты даже убийцей.

– Олеко, объясни, что означают эти условие и желание, – поинтересовалась я.

– Зиба предложил мне игру, если можно так назвать его дурацкую затею: если я сбегу от него, то он выполнит мое желание, иначе я выматываюсь из этого города. Я понимаю, уговор нечестный: Зиба знал, что я не сбегу, если я спустился бы по стене дома, охранник предупредил бы своих и они ждали бы меня внизу. Но повторяю, эта игра – лишь дурацкий предлог Зиба, она просто была издевкой, согласился бы я или нет – не имело значения.

– Почему? – спросила Пелага. Глупый вопрос.

– Он все равно не отпустил бы меня. Я не хочу говорить, кто больше виноват в наших стычках и драках, мы мешали друг другу. К тому времени, когда в наш отряд пришла Тигриный Глаз, мы и зибовские ребята заключили перемирие, но это был худой мир и вынужденный. И Зиба уничтожил его.

– Но, Олеко, ты сам говоришь, что сделка нечестная, ты мог бы просто выйти от Зиба и не выполнять уговор, – сказала Пелага.

– Он не отпустил бы меня из узницы, не взяв с меня слова сдержать уговор. Я хорошо его знаю, а он меня. Я не знаю, собирался ли он вообще меня отпускать.

– Если бы ты смог сбежать? – спросила я.

– Я вырвался бы оттуда любой ценой, – склонив голову, едва слышно произнес Олеко, – даже если бы это было последнее, что я смог сделать.

Я спросила Лемона, как он очутился у Зиба.

– После твоего ухода я почувствовал тревогу, поразмыслил и решил, что ты права. Я зашел к тебе домой, и Офелия сказала, что ты отправилась к Зибу. По счастью, я знал, где его штаб. Извини, я немного задержался, пока собирал ребят, а то они могли обидеться, если я навестил бы Зиба без них.

Пелага тихо обратилась ко мне:

– Ну почему же Зибу нужно было прятать Олеко?

Я улыбнулась ей, как если бы объяснила очевидные вещи:

– Олеко объединяет нас, без него мы каждый сам по себе. Изолировав его, помнишь, как зибовские ребята обнаглели, а мы были словно слепые шухрята. Лемон же слишком замкнут и одинок, не зря называют его диким шухром, и ребят наших смог собрать, зная, что надо спасать Олеко. Олеко без нас не справился бы с Зибом, но и мы без Олеко не справились бы с Зибом. И Зиба это знал.

Перед тем, как свернуть в сторону своего дома, Пелага сказала вместо прощания:

– Славно ты разукрашена, Тигриный Глаз.

– Что, разочарована? – усмехнулась я. – Вот тебе урок: не верь легендам. Героями легенд становятся живые люди, которые отнюдь не легендарны. Такими их делает народная молва.

– Тучка мне все равно не поверит, – пожала плечами Пелага, – и правильно сделает...

– Ты тоже другая, – сказала я; в темноте блеснули поднятые на меня ее большие глаза. – Ты не та, какой кажешься и какую из себя изображаешь. Олеко это сразу понял.

 

Больше я ее не встречала. В последствии одни поговаривали, что ее семья перебралась в другой город; другие – что она, захватив с собой Тучку, ушла с Зибом и его друзьями; вспоминали и скупщиков детей и якобы найденных богатых родственников. Я никогда не узнаю, как на самом деле было – заманивала ли Пелага меня и Олеко в ловушку, а потом что-то заставило ее изменить позицию или Зиба все намеренно сказал.

Она почему-то не стала нашей. Жаль...

 

 

36. ОСЕНЬ

 

С наступлением осени я стала стараться заработать как можно больше ки, не позволяя себе никаких поблажек, ведь летом я довольно-таки много времени разрешала себе прохлаждаться, забывая, что в отличие от многих моих друзей я должна была заботиться не только о себе, но и о своей семье.

До середины осени погода почти не отличалась от летней, лишь чуть чаще моросили дожди, а к вечеру становилось заметно прохладней и ветренее, но ощущение того, что скоро зима, подстегивало меня и не давало отлынивать от работы. Снежане увеличили плату, и благодаря этим обстоятельствам появившиеся "излишки" в нашем семейном бюджете мы смогли откладывать на зиму.

Офелия будила меня рано утром, я глотала кашу, запивая брынзойой, и мчалась на рабочее место, чтобы поспеть к тому времени, когда нуритяне отправляются на работу. В это утро я почему-то проснулась раньше. Снежана еще спала, не говоря уже о Лире, а Офелия суетилась, легкими шажками перемещаясь по комнате. Наша убогая комнатка стала чистой и опрятной, чуть ли не уютной, везде в консервных баночках стояли цветочки, даже плесени уменьшилось, а грязный камин посветлел. Заметив, что я не сплю и слежу за ней, сестренка виновато улыбнулась:

– Я разбудила тебя? Извини.

Она осторожно поставила кастрюлю с водой на решетку над огнем в камине и приблизилась ко мне.

– Я сама проснулась, – успокоила я ее.

– Еще рано, я только что воду поставила для каши. Поспи.

– Я думала, мама готовит завтрак.

– Рэкса, я уже давно за маму варю кашу. Должна же я для чего-то пригодиться.

Солнышко мое! Я погладила ее густые волосы и словно впервые за долгое время увидела ее. Офелия похудела, вся ее милая полнота спала, глаза казались огромными на тонком личике, легкие тени вокруг которых подчеркивали их величину.

Этим летом я первый раз так редко виделась с родными. С раннего утра до позднего вечера я проводила время за работой и со своими друзьями, а ежели я была дома, то просто отсыпалась.

При таких редких встречах, казалось, между мной и Лирой должно было наступить согласие или хотя бы некоторое перемирие, но ничего подобного – Лирка с лихвой возмещала нерастраченную днем злобу ко мне вечерами. Я начала уставать от нашей войны, перешедшей рамки детских шалостей, и мне давно надоело, что мы грыземся, как шухры, но Лирка виртуозно могла взвинтить нервы. Мне порой домой не хотелось идти, чтобы не видеть ее физиономии.

Лира почти не похудела. К своему удивлению я также не заметила в себе истощения. Казалось, испытания пошли мне на пользу, я окрепла и не по летам возмужала. Мне было восемнадцать и два ралнот[8], а чувствовала себя на девять ралнот старше[9].

Офелия взвалила на себя все дела по дому: она таскала дрова, выносила мусор, прибиралась, стирала, готовила, штопала – она была и тут, и там, в ее ловких ручках работа горела. Лирка ей совсем не помогала, хотя и ела больше всех, Снежана ей ни в чем не отказывала, и сестра все делала одна, работая, как мне кажется, не меньше чем я и мама, но тем не менее у Офелии развилось чувство непригодности, она отчаянно боялась оказаться ненужной и обузой. Лира ее состояние давно заметила, а я по своей невнимательности поняла позже, когда однажды вечером за ужином, младшая сестра, очистив свою тарелку, ехидно заметила как бы между прочим:

– Офелия, смотри не подавись; не работаешь, а ешь – от тарелки не оторвешь.

Офелия поперхнулась, выронила ложку и пристыжено склонила голову.

– Да кто бы говорил! – возмутилась я.

– Тебя никто не спрашивал, могла бы помолчать! – нагло отрезала Лира. – Я младшая!

– Ты теперь всю жизнь будешь младшей…

– Перестаньте, как вы себя ведете за столом, – строго сказала мама, прерывая нашу перебранку.

Неужели Снежана не видит, что ее любимица превращается в маленькое чудовище?! Когда Лира обзывалась и подкалывала надо мной, я злилась на нее, но прощала; но когда она вот так с тонким расчетом хладнокровно била в больное место и изощренно издевалась, я начинала ее ненавидеть. Тихой лютой ненавистью.

Хоть бы Лирка исчезла куда! При виде ее во мне клокочет злоба!

 

С утра полил дождь, и я решила остаться и посвятить день капитальной чистке и ремонту отданных на дом поясов. Когда к полудню дождь прекратился, я стала подумывать, не отправиться ли мне на свою площадь, пребывание с Лирой в одной комнате действовало на меня угнетающе. Оживление в наше холодное молчание внесла вернувшаяся с улицы Офелия, которая прямо с порога обратилась ко мне:

– Рэкса, ты расскажешь историю о Грэ Блу?

– Расскажу. – То, что Офелия смогла совершать прогулки в тупичке после того печального события, наполняло мое сердце бесконечной радостью.

– А ты знаешь про Тигриный Глаз?

– Откуда ты знаешь про Тигрином Глазе? – полюбопытствовала я.

– Мне Хуга рассказал. Он был знаком с одним мальчишкой – Тучкой; они вместе чистили днища лакси. Этот Тучка рассказал Хуге истории про Тигриного Глаза, – у Офелии весело заблестели глаза. – Как Тигриный Глаз каталась верхом на стражнике Хадашаха. Она не боится сыс и заступается за слабых. А однажды она расправилась с четырьмя негодяями, а у них были во-от такие ножи.

– Враки, – прервала Лира.

– Вот тут я с тобой совершенно согласна. Действительно, враки, – поддержала я.

– Почему враки? Вы откуда знаете?! – возмутилась Офелия. – Ты же считаешь, что Грэ Блу – правда. А Тигриный Глаз – неправда?

– Тигриный Глаз – обыкновенная нуритянка, а кто о ней рассказывает, просто имеет длинный язык.

– Как будто ты ее знаешь, – с иронией протянула обиженная Офелия.

– Да так, – смутилась я, – встречались иногда.

– Ой, познакомь меня с ней! – от иронии не осталось и следа.

– Уверяю тебя, Офелия, узнав, кто она, ты разочаруешься.

– Я с тобой не согласна.

Я пожала плечами: если ей так хочется думать, то что ж.

– Я пойду на работу.

Однако сегодня ничего не вышло: снова заморосил дождь, и тем немногочисленным прохожим, шатающимся в такую погоду, было не до поясов.

Я с удовлетворением взвесила в ладони тусу: за то короткое время между дождями я успела заработать довольно прилично.

Ступая прямо по мелким лужам, по площади тихо брели, понурив светло-оранжевые головки, два грязных и несчастных малыша. Прежде чем продолжить свой путь, они растерянно посмотрели в мою сторону, и я имела глупость полюбопытствовать:

– Эй, что такие кислые?

Малыши остановились, один чуть постарше, мальчик, повернул ко мне мокрое от дождя или слез чумазое личико.

– Мы устали, мы хотим есть, а мамы все нет и нет.

– Где же она?

– Она уснула и не хотела просыпаться, – ответил другой малыш, девочка. – Наверное, мама умерла. Потом пришли чужие и унесли куда-то маму, а нам сказали, чтобы мы уходили.

Мальчик и девочка были некрасивыми, и, возможно, никого не прельстила возможность продать их скупщикам детей.

Малыши с надеждой посмотрели на меня.

– Идемте, – вздохнув, сказала я.

Я привела их в таверну "Руба", где купила им по лепешке, сырра и брынзойы с репой. Пока дети уплетали еду со скоростью звука, я озадаченно размышляла, что мне теперь с ними делать. Мальчику было около девяти ралнот, девочке – семи.[10] Ребятишки закончили есть. Я встала. Мальчик вскочил и спросил наивно:

– Со, а куда нам теперь идти?

Как будто я знала. Во мне они увидели решение всех их проблем.

– А где ваш отец?

– Его у нас не было, – "утешили" меня малыши.

– Уже вечереет... Ладно, пошли.

Снежана всплеснула руками, увидев детей.

– Рэкса, что это значит?

– Знакомьтесь, его зовут Леско, ее – Ката.

– Ты что, Рэкса, приют устроила? – недовольно буркнула Лира. – А может, ты свихнулась и теперь будешь подбирать всякий сброд? А-а, я поняла – ты у нас разбогатела!

Я сама уже жалела, что встретила детей. Порыв благородности прошел, и я ясно понимала, что на мой заработок не проживешь, особенно зимой. Что делать дальше с малышами, я не представляла, но после того, как привела их в наш дом, я не могла так запросто их выгнать.

– Рэкса, ты осознаешь последствия своего поступка? – сердито прошептала мать.

– Пора ужинать, – игнорировала я вопрос.

– Ты еще их и кормить будешь?! – негодующе воскликнула Лира.

Леско и Ката недавно ели, и в принципе им уже достаточно, но я жестко сказала сестре:

– Если они хотят есть, то они будут ужинать.

К лиркиному счастью малыши отказались.

Перед сном младшая сестра вновь подняла крик, предупреждая меня заранее:

– Не вздумай их уложить на мою кровать! Лучше продай их, ки будут!

Офелия легла с матерью и Лирой на кровать, а я и малыши устроились на тюфяке.

"Ничего, переживем, – утешалась я, чувствуя, как моментально заснувшие ребятишки прочно осваивают новые пространства тюфяка, а я сползаю на пол, сдавая позиции, отчаянно вцепившись в остатки своего места. – Завтра пойду к Олеко, он решит, что делать. Он все знает".

– М-да... – протянул Олеко в ответ на мой рассказ и посмотрел на Леско и Кату, испуганно насупившихся, словно понявших, что от его решения зависит их будущее.

Сначала Олеко неуверенно предложил себя в качестве опекуна и свое жилище, но я решительно отвергла его предложение: получалось, я создала проблему, а всю заботу собралась взвалить на приятеля. Олеко не стал настаивать – нелегко на себя брать столь значительную ответственность за судьбу маленьких ребят, особенно если ты сам не уверен в своей. Впоследствии я вспомнила еще одно, и может быть, основное обстоятельство: Олеко часто приходилось отлучаться из города по неизвестным мне причинам.

– Хорошо, что ты перехватила малышей раньше скупщиков детей. Пусть и говорят, что отдают детишек в богатые семьи, что-то не верится, что на такое количество детей хватает таких нуждающихся в детях обеспеченных семей, – сказал Олеко, тем самым предупредив мое отчаянное предложение в качестве последнего возможного решения отдать ребят скупщикам. Мне стало безмерно стыдно, словно я забыла, что испытала сама в лапах ловцов. Я благодарна, Олеко, что к тебе ни на мгновение не закралась подобная гнусная мысль. – Ладно, приводи малышей вечером в "Рубу". Я решил, что с ними делать, но надо посоветоваться с ребятами.

Конечно, трудно представить, что кто-нибудь из "семейных" ребят сможет взять к себе лишние рты, а сироты – взвалить на себя такую обузу – их самих бы кто приютил, и даже если кто из наших согласится, представляю, как мне будет неловко. Поэтому я стала потихоньку злиться на Олеко, придумавшему созвать ребят, и на себя, потому что не могла придумать ничего сама. Однако, собравшись, Олеко разъяснил ситуацию и, если никто не выскажет более приемлемого решения, предложил скинуться кто может по несколько ки и снять малышам комнатку. Его идею поддержали, к тому же ничего иного никто не подсказал. Ки были не у всех, но на крохотную каморку и на лепешку на первый раз хватило.

К счастью, Леско и Ката были самостоятельными, ведь раньше, пока их мама находилась на работе, они на целый день оставались одни, поэтому с ними не было лишних хлопот. Мы с ребятами приносили еду и по возможности ки. Вечерами я навещала малышей, чувствуя ответственность за них, но стоит учесть, что я никогда не любила возиться с маленькими детьми.

– Мама пришла! – радостно кричали они, едва я появлялась на пороге их комнатки.

Я сердилась и говорила, что больше не приду, если они еще раз так меня назовут. Меня коробило от того, что они так быстро "сменили" маму. Малыши уверяли, что больше не будут, подбегали ко мне и счастливо льнули. Я раздражалась на их проявления любви к совершенно чужому им человеку, потому что не знала что делать. Они, наверное, ожидали от меня нечто большее, но мне было просто жалко их. Я играла с ними, рассказывала приключения Грэ Блу, иногда баловала сладостями и злилась на себя, что не могу или не хочу подарить им настоящую любовь.

Вскоре наш умница Олеко замолвил словечко перед Турком о Леско и Кате и к большой радости, хозяин таверны сказал, что у него как раз есть подходящая работенка для малышей. А через некоторое время ребятишки так понравились Турку, что он приютил их, и наши бывшие питомцы переселились к нему в таверну "Руба". Я освободилась от своего "материнства", но, право, мне стало их немножечко не хватать.

 

 Как противоречиво сложилась судьба. С одной стороны, я отдала бы все на свете, что бы папа не умер и мы жили все вместе в нашем старом уютном доме, но с другой стороны, я никогда не познакомилась бы со своими друзьями, жила и ходила в Дом Знаний и не подозревала бы, что где-то есть они, ставшие для меня теперь столь дорогими и близкими. Удивительно, я – угрюмая грубая не умеющая ни общаться, ни заводить друзей, не любящая всяческих сантиментов – так близко привязалась к ним. За каждого из наших ребят я дралась бы до последнего, даже за болтушку Зус, плаксивого Жору или нахального Леху.

Ребята собрались в круг у неизменного костерка в доме на дереве, взбудораженные и веселые в разговоре друг с другом. Мы достаточно долго не собирались вот так все вместе.

Лихок рассказывал страшную историю пятерым, красноречиво жестикулируя руками, Жора явно находился под ее впечатлением, и Стор тихонечко над ним посмеивался. Арнык сосредоточенно пыхтел, стараясь, чтобы букашка, спешившая по своим букашечьим делам, изменила маршрут и прогулялась по руке ничего не подозревавшей Тинки. Тара пришла в своем синем парике и когда привстала, красуясь перед Зус и Тинкой, Леха насмешливо заметил:

– Ну как, Тара, не все еще нуритяне тебя раскусили?

– Тебе смешно, Леха, ты – нуритянин. А ты знаешь, так хочется снять парик и перестать притворяться?

– Знаешь, Тара, чем хороши друзья, – вмешалась я, – тем, что среди них не нужно притворяться. – И сдернула с нее парик.

– Бедные земляне, зачем их обижают, – жалостливо протянул Жора.

– Если они родились на Нурити и любят ее, они такие же нуритяне, как и мы, – рассудительно вставил Джат.

– Только не все нуритяне с вами согласны, – вздохнула Тара.

– Не нравится – неча землянам было прилетать на Нурити, – нахально отрезал Леха, но его слова никто не принял всерьез и Тара не обиделась, потому что знали, что язык Лехи живет сам по себе от хозяина и чтобы поддеть, позлить и подзадорить, Леха способен ляпнуть все что угодно, даже если сам так не считает.

Я ему ответила, потому что не любила, когда на моих друзей нападают, пусть и шутя:

– Может, многие и рады улететь, да Хадашах не пускает.

– А что Хадашах?.. Его давно пора выкинуть, трах-тарарах! – разгоряченно завопил Леха, и тут от его слов все на мгновенье притихли, даже легкомысленная Зус.

– Ты предлагаешь революцию? – серьезно вопросил Джат, и Леха немного смутился, а Арнык быстро-быстро закивал головой, поддерживая Леху.

– А че еще предлагать, правда, Олеко? – обратился буян к вожаку.

– Твои слова резонны, – ответил тот, – но можно для начала поговорить с Правителем. А ты как считаешь, Рэкса? – спросил он меня, заметив, что я невольно скривилась.

– За правду надо бороться, ведь так говорила Грэ Блу?

– Мы будем бороться! В ход кулаки идут тогда, когда не помогают слова.

Может, им действительно удастся встретиться с Хадашахом?.. Как бы то ни было, но он наш Повелитель! Я не продолжила спор с Олеко, и вскоре разговор перешел в обычную колею.

Все отболит, и мудрый говорит –

Каждый костер когда-то догорит,

Ветер золу развеет без следа.

Но до тех пор, пока огонь горит,

Каждый его по-своему хранит,

Если беда, и если холода.[11]

Я сидела чуть поодаль от друзей, чтобы видеть их всех: сидевших рядышком спокойного Рубаху и неугомонную Зус, удивительно похожих внешне и таких разных, весельчака и болтуна Арныка с непослушными вихрами, живого маленького Риза, Тару-люцию с неизменной подругой Тинкой, интеллигентного Джата, который даже летом не ходит босиком, забияку Леху, застенчивого тихоню Жору, любителя попугать Лихока и посмеяться Стора. Молчаливый дикий шухр Лемон лежал на гамаке и изредка окидывал нас сонным взглядом. Мы сидели, освещенные пламенем маленького костра, и слушали последнюю историю о Грэ Блу, которую рассказывал Олеко.

Раз ночь длинна, то жгут огонь едва

И берегут и силы, и дрова,

Зря не шумят и не портят лес.

Но иногда найдется вдруг чудак,

Этот чудак все сделает не так,

И его костер взметнется до небес…

Я смотрела на своих друзей, и сердце отчего-то защемило сладкой болью, как будто я стремилась сохранить эту картину навечно в своей памяти, словно видела ее в последний раз. Мне всегда становится грустно, когда осень...

назад